Лена, рыжая старшеклассница с подпалиной от кофе на рубашке, находит треснувшее зеркало в заброшенной станции метро. Ее одноклассник Кайл, вечно жующий мятные леденцы, замечает: *«Твоё отражение… оно движется, когда ты стоишь»*. Вместо их лиц в стекле мелькают силуэты людей в викторианских костюмах, пахнущих угольной пылью. К вечеру Лена обнаруживает, что её комната в бруклинской хрущевке
Джейкоб Райс, детектив с пятном кофе на воротнике рубашки, копался в архивах участка на 43-й улице. Его напарница, Карла Мендоса, щелкала жвачкой, разглядывая фото убитого курьера с татуировкой «Алиса» на запястье. «Босс опять ворчит насчет сроков, — бросила она, выдергивая из принтера лист с координатами склада в порту. — Говорит, если до завтра не найдем контейнер с кассетами, засунет нас в
Эмили, 16 лет, моет полы в кафе *Seagull’s Nest* на набережной Брайтона, когда находит за старым холодильником потрёпанный дневник матери, погибшей год назад. Листы пахнут солью и сигаретами, почерк неровный: *«Джесси звонила опять. Говорит, если не заплачу, они придут за мной»*. Бабушка Марго, затягиваясь *Marlboro* у плиты, бросает: «Выбрось эту ерунду. Твоя мать вечно драматизировала». Но
Юкио, худощавый парень в выцветшей куртке, находит Мину на скалах возле бухты Касивадзаки. Её хвост, покрытый сине-зелёной чешуей, запутался в обрывках рыболовных сетей. «Не дышишь жаброй — значит, полукровка», — бормочет он, разматывая узлы, пока Мина, щурясь от солнца, пытается сползти обратно в воду. Он прячет её в сарае за домом, где хранит старые весла и банки с краской. По вечерам приносит
Хань, в потёртом фартуке, вытирала стойку в кафе на окраине Ханоя, когда Фонг ворвался с предложением: «Три месяца притворяться моей невестой. Бабушка в больнице на улице Чанфу — доктора говорят, ей осталось мало. Ты получишь 50 миллионов донгов». Он швырнул конверт с деньгами на стол, где лежали крошки от баньми. Хань закусила губу, вспомнив счёт за лечение младшей сестры Линь, которая
Лина достает ржавый ключ из кармана джинсовой куртки, вскрывает замок в подвале отцовского дома. На полке за банкой с гвоздями лежит потрепанный дневник: «16.03.1992. Вальтер снова спрашивал про детей. Отказал». Томас, ее брат, щелкает фонариком на потолок — пятна плесени напоминают карту. «Смотри, тут про аптеку на Марктштрассе, — Лина тычет пальцем в строчки, — отец писал, что Вальтер смешивал
Эстебан, грузчик с рынка Ла-Бокерия, нашел в ящике с бразильскими кофейными зернами потрескавшийся амулет с выцарапанным глазом. Вечером, разбирая находку на кухне хрущевки, он услышал шепот из вентиляции: *"Три капли на перекрестке — и увидишь, как плачут камни"*. Его сестра Лусия, медсестра ночной смены, заметила, что в их районе Грасия участились вызовы к пациентам с одинаковыми
Марк, электрик с обветренными руками, копался в щитке под лестницей, когда наткнулся на заржавевший замок. "Чёрт, Зои, глянь-ка – тут целая комната за панелью", – бормотал он, тыкая фонариком в узкую щель. Студентка-архивистка, перепачканная пылью с потёртых коробок, просунула голову в проём: "Боже, эти цепи к полу приварены... Или это кровать?" За их спинами Рик, владелец
На заброшенной заправке за городом Итан находит рваный рюкзак с картой, где красным крестом помечен участок леса возле старой водонапорной башни. "Ты видел это?" – он тычет пальцем в пятно, похожее на кровь, пока Келси ковыряется в карманах, доставая смятый чек из закусочной "Ройал Бургер" с датой за два дня до исчезновения Дэнни. По вечерам они собираются в подвале у Зигги:
Афинский порт, июнь. Элени, 23 года, в рваных джинсах и футболке с надписью «Μπριζόλα», разгружает ящики с оливками в семейной таверне «Омалос». Запах жареных кальмаров смешивается с бризом. В углу сидит Лиам, британец с выцветшим тату «Manchester» на запястье, рисует в блокноте разбитую лодку у причала. «Καφές;» — бросает Элени, вытирая руки о фартук. Он молча кивает, не отрываясь от эскиза.
Шикха, врач из клиники в Сакарпуре, обнаружила, что её младшая сестра Наташа не вернулась после вечеринки в клубе *Blue Lotus*. В комнате Наташи нашли рваный конспект по биохимии, тюбик помады *Lakmé* с отпечатком чужой губы и билет на автобус до Харьяны. «Она говорила о каком-то Рохане из колледжа, — шипела Шикха, листая WhatsApp-переписку сестры, — но его номер теперь не отвечает». Инспектор
Лука, механик из Милана, в пятницу получил письмо с вокзала Болоньи — конверт пах можжевельником, как духи его дочери Евы, пропавшей два года назад. На обороте карандашом: *«Пап, они не отпустят»*. Он бросил ремонт старого Fiat Multipla клиентки Синтии, оставив пятна масла на кухонной занавеске, и поехал в Берлин, где в хостеле у метро Шёнляйнштрассе рыжеволосая Клара, соседка Евы по общежитию,
