Анна приезжает в родной городок на Днестре после пяти лет работы в Киеве. Ее старый дом с треснувшими ставнями и запахом сырости теперь делят с младшей сестрой Лидой, которая торгует на рынке вязаными свитерами. В первый же вечер Анна сталкивается с Максимом — бывшим одноклассником, который теперь руководит местным рыбзаводом. «Ты ж говорила, что сюда ногой не ступишь», — усмехается он, разгружая
Чип, рыжий воробей с надорванным пером на хвосте, каждое утро дежурит у детской площадки в парке имени Гагарина. Он копит крошки от круассанов под третьей скамейкой, пока толстый голубь Васька с сизым зобом пытается отжать «склад». «Ты чё, воздух тут даром гоняешь?» — хрипит Васька, переваливаясь на лапах, облепленных жвачкой. Чип бросается в драку, цепляясь когтями за выцветшую куртку бомжа,
В порту Макао Ли Минь разбила бутылку пива об бетонный парапет, пока Вэй Чэн проверял грузовик с контрабандными сигаретами. «Ты думал, я не пересчитаю пачки?» — бросила она, затягиваясь *Marlboro*. В казино «Золотой Лотос» ее брат, Цзянь, сливал деньги через фиктивные ставки на скачках, оставляя следы слюны на краях банкнот. Ночью в переулке за рынком Сан-Мало Вэй Чэн договорился с тайским
Раджа копошится за прилавком магазина электроники на оживлённой улице Ченнаи. Пот стекает по спине — кондиционер сломался ещё вчера, а денег на ремонт нет. В кармане зажато письмо от адвоката: отец завещал ему двухэтажный дом в центре, а младшему брату Ади — старую швейную машинку. «Ты даже на похороны не приехал, а теперь хочешь долю?» — бросает Раджа, когда Ади приходит в магазин после пар в
В Ленинграде 1984 года Анатолий Крупнов, 23-летний слесарь с обветренными руками, тайком пишет тексты в тетрадь в перерывах между сменами. Его жена Ирина, пахнущая аптечной пудрой, выбрасывает черновики в мусоропровод: "Опять эту блажь затеял? Хлеб бы на стол носил". После драки с соседом-алкоголиком, разбившим его магнитофон, Толик срывается в Москву — спит на вокзале, меняет джинсы на
Каро, девушка с неуемной жаждой приключений, всегда мечтала о жизни, полной волшебства и неожиданностей. Однажды, решив изменить свою судьбу, она сбегает из дома, чтобы присоединиться к яркой и загадочной цирковой труппе. Не сказав родителям ни слова, Каро отправляется в путешествие, полное удивительных открытий и дружбы. Вместе с новыми друзьями она участвует в подготовке к большому фестивалю,
Габриэль, он же Флэми, постоянно балансирует между репетициями в гараже, переделанном под студию, и семейными спорами. Его сын Франко включал рэп на полную громкость, пока отец пытался дописать шутки про свои любимые кроссовки. «Ты серьезно? Завтра летим в Хьюстон, а у меня тут только про пончики и кота!» — ворчал Габриэль, переставляя гитару, чтобы сесть на кожаном диване. Жена Самира в это
Лора и Марк переезжают в двухэтажный дом на окраине Блэкстоуна, штат Мэн. На второй день Лора замечает трещины в форме петли на стене гостиной, а Марк смеётся: «Ремонт в плане, да?» Ночью скрип половиц будит их — Лора находит в кладовке потёртый дневник 1891 года. «Элис Прайс. Она пишет о голосах из колодца», — шепчет Лора, листая страницы. Марк проверяет чердак, находит ржавые гвозди и обрывки
Отис Дрифвуд, с сигаретой в зубах и татуировкой «666» на шее, выламывает решетку в тюремном душе, пока Бэби Файерфлай, в рваном платье и с губной помадой «черный вишня», отвлекает охранника, напевая колыбельную. Уорренс, молчаливый и с ножом в рукаве, поджидает их у грузовика с потухшими фарами за периметром. «Ты же знаешь, как я ненавижу очереди», — бросает Бэби, вытирая кровь с костяшки после
Итан, 27-летний саунд-продюсер из Бруклина, теряет слух после взрыва старого усилителя в подвале своей студии. Врачи говорят, что восстановление маловероятно. Он переезжает в квартиру на 5-й авеню с треснутым диваном и окнами во двор, находит коробку кассет своего отца-джазмена, умершего в 2003. На пленках — записи дождя, уличных ссор, гула метро. Итан включает магнитофон, прижимает динамик к
Чэнь Цзывэй, судмедэксперт с привычкой жевать леденцы от тошноты, вскрывает тело в морге Ваньчай. Вентилятор гудит, не справляясь с запахом формалина. На столе — женский труп в синей куртке, под ногтями застряли нитки красного шёлка. «Смотри, шов неровный, — тычет пинцетом в рану ассистентка Линь Мэйчэнь, — как будто шили без линейки». Чэнь молча достаёт из кармана смятый чек из аптеки на улице
Лиза, 27 лет, каждое утро протирала пыль с потрескавшихся корешков в районной библиотеке имени Гоголя. В соседнем кафе «Брик» Антон, в татуировках до кистей, разгружал ящики с кофе, пока шеф-повар Сергей не орал: «Слепой что ли? На полке слева!». По воскресеньям они пересекались у лавочки в парке «Сокольники» — Лиза с томиком Бродского, Антон с сигаретой «Прима». «Тыквенный латте, как в прошлый
