Эврика, 11-летняя девочка в заляпанном очками и рыжими веснушками, копается в груде металлолома у себя в гараже. Она соединяет провода от старого тостера к дрону-доставщику, случайно задевает катушку Теслы — искры осыпают банку с божьими коровками. "Активирован протокол 'Сметана'", — пищит внезапно оживший дрон с треснутым экраном. За дверью слышен голос её
Девятилетний Билли Коннорс сколотил из ржавой стиральной машины центрифугу в сарае за домом. Его соседка Эмили, 11 лет, стащила у старшего брата пробирки с надписью *BioLab-92*, а одноклассник Карлос принёс в рюкзаке кота Морриса и щенка таксы. «Если соединить ДНК через ультразвук, получится суперживотное», — Билли тыкал в треснувший монитор, пока Эмили наливала в аппарат кока-колу вместо
Тара, рыжая пятнадцатилетняя девчонка с вечно разряженным смартфоном в кармане джинс, копалась в бабушкином чердаке в пригороде Парижа. Нашла потрёпанный фолиант с замком в виде драконьей челюсти — бабка, помешивая мятный чай ложкой, буркнула: «Выбрось эту рухлядь, не твоё дело». Но Тара стянула книгу в комнату, спрятала под кроватью рядом с гитарой и пачкой чипсов. Ночью замок щёлкнул сам,
Санджей Патель, двенадцатилетний парень в полосатой футболке, каждое утро запихивает Крейга — розового удава длиной в два метра — в рюкзак с дыркой для воздуха. «Ты опять вчера съел мою шоколадку?» — шипит Санджей, пока они идут мимо почтовых ящиков на Элм-стрит. Крейг, высунув голову, бормочет: «Это был экстренный случай. У меня челюсть сводило». В школе, на уроке биологии, Санджей прячет змею
Джейк заметил синие вспышки за холмом, когда возвращался с ночной смены в автомастерской. Рубашка пахла бензином, а в кармане звенели ключи от старого пикапа дяди. "Там что-то шевелилось, серьёзно!" — он ткнул пальцем в темноту, но Лиза, разбирающая прилавок в семейном магазине "QuickStop", лишь закатила глаза: "Опять твои НЛО? Лучше помоги с коробками". На рассвете
Бакстер, рыжий британец с залысиной на левом ухе, выскальзывает из приоткрытого окна пятаэтажки в районе Линкольн-Парка. Хозяйка Сара, забывшая защелку из-за звонка от босса («Чек-лист по сделке — к пяти, без опозданий!»), уже час рыщет по улицам, задевая плечом висящие горшки с геранью. Кот тычется мордой в консервную банку у мусорного бака — вчерашний паштет «Фрискис» смешался с запахом
Йенс, Маркус и Лив — все за тридцать, в рваных куртках из оленьей кожи — неделю прятались в заброшенной рыбацкой хижине у Согне-фьорда. Утром нашли только ящик соленой трески и две патронташи. «Опять ни кроны, — выругался Йенс, разбивая примус, — надо брать не консервы, а банки». Лив, разворачивая карту масляными пальцами, ткнула в поселок Холдал: «Там склад с медикаментами. Продадим фармацевтам
Норм, рыжий парень в очках, копался в подвале своего дома в Чикаго и наткнулся на потёртый дневник деда-изобретателя. Внутри — схема механической птицы и координаты: «42.3° с.ш., 83.7° з.д.». Он позвал соседку Викки, которая разбирала старый мотоцикл в гараже, и Мэтта, вечно жующего буррито. «Дед писал про пять ключей, — Норм тыкал пальцем в карту Мичигана, — первый где-то под заброшенной
Фрэнсис втирает пятно крови с фартука тряпкой, пахнет хлоркой. За окном — промёрзший канадский посёлок, снег смешан с грязью. Джереми разбирает ножи после смены на бойне, бросает: «Опять эти тухлые свиньи. Хозяин скидок на перчатки не даст, зато воняет тут». Братья живут в трейлере рядом с цехом; по вечерам заходят в бар «У Дока», где отец Аллен, в рваной ковбойке, спорит с барменом из-за долга.
Том гонится за Джерри через чердак старого дома, проваливается в сугроб и оказывается в ледяном тоннеле. Мышь тычет его в бок: «Смотри, пушистый, тут даже сыр ледяной!» Они выходят на площадь, где снеговики в шарфах с узорами в виде снежинок толкают тележки с сосульками. Королева Фриза в платье из хрусталя кричит: «Кто посмел растоптать мой сад?» — указывая на дыру, которую кот оставил при
Александр Бурдашев, слесарь третьего разряда с завода «Прогресс» в Нижнем Тагиле, обнаружил в цеху бракованные детали для тракторов. Его начальник, Виктор Петрович, в кабинете с потрескавшейся краской на дверях, швырнул папку на стол: «Опять косячишь? Думаешь, премию дам за халтуру?» Саня, вытирая руки об промасленную ветошь, пробормотал: «Это не мои смены, станок барахлит». Дома, за столом с
Хулио просыпается в своей квартире на улице Корсега, в Барселоне, от стука дождя по жестяному подоконнику. В углу спальни — коричневый чемодан с оторванной ручкой, оставшийся после смерти отца. Он находит под слоем пожелтевших газет фотографию: он и брат Карлос стоят у киоска с чуррос, 1974 год. Карлос в берете, левая рука забинтована — порезы от разбитой бутылки в драке у бара «Ла Пальма». В
