Лука, владелец автомойки на окраине Рима, обнаруживает в багажнике «Фиата» клиентки Сильвии пакет с кокаином. Он звонит брату Марко, который ворчит: «Ты что, в первый день работаешь? Выбрось или заплати за молчание». Вместо этого Лука прячет наркотики в резервуаре с пеной для мойки. Тем временем его жена Элена, фармацевт, замечает подозрительные покупки антидепрессантов в своей аптеке — рецепты
Цукумо Юги, студент токийского колледжа искусств, каждое утро начинал с того, что перерисовывал один и тот же эскиз — полустёртый карандашный набросок женщины в платье с георгинами. Его комната в обшарпанном общежитии пахла скипидаром и старыми книгами; на полке над кроватью стояли пузырьки с таблетками от головокружения. «Опять эти тени сбились», — бормотал он, замечая, что на новом холсте лицо
Лиам, 17 лет, в рваной джерси Marlboro Reds, едет на ржавом велосипеде через Редвуд — городок в Калифорнии, где бензоколонка 1950-х до сих пор продает газировку за четвертак. В старом доме с облупившейся краской на Бейкер-стрит он находит коробку с письмами отца, Грега — дальнобойщика, пропавшего в 2009-м. Внутри: фотопленка с меткой "Склад №6", ключ от заброшенной фабрики ист-сайда и
Сакурако Кудзио, школьница в очках с толстыми линзами, копается в земле у старого дома в Асо. Ее пальцы в перчатках вытаскивают из грязи желтоватую кость, которую она тут же протирает влажной тряпкой. «Опять ребро… не человеческое, — бормочет она, — но рядом с прошлой находкой». Шота Сакей, соседский парень с вечно растрепанными волосами, подходит с подносом: «Чай остыл. Бабушка говорит, ты
В деревне у подножия горы Хуаньцюань крестьяне шептались о пропавших детях. Старый Ли, продавец рисовых лепешек, первым заметил следы когтей на глиняной стене амбара. "Смотрите, у демона три пальца — как у старых бронзовых трезубцев из храма", — бормотал он, размахивая курительной трубкой. В тот же вечер в поселение пришел У Синь, худощавый парень в потертой желтой рясе. За поясом у
Джошуа, худощавый парень в заляпанном джинсовом комбинезоне, копался в ржавом ящике с инструментами возле сарая. Его сестра Эмили, в платье с оборванным подолом, кричала из кухни: «Папа сказал, если трактор не заведётся к полудню, молоко скиснет в цистерне». Они жили на отшибе Небраски, где пыльные дороги вели к заброшенной школе и церкви с треснувшим колоколом. Отец, Томас, неделями не
Линь, 27 лет, в потёртой куртке, торопливо перебирает папки в офисе текстильной фабрики в Ханое. Её мобильный дрожит на столе — сообщение от сестры Май: *«Мама упала в обморок у рынка. Врачи говорят, сердце. Приезжай, пока не поздно»*. Она хрипло просит начальника Чыонга отпустить её на две недели, но он, поправляя очки, бросает: «Тысячу лет не видела мать — теперь героиней стала? Вернёшься через
Жан, цыган с обветренным лицом и гитарой за плечом, кочует по югу Франции с женой Мари и дочерью Лизой. Их фургон, выкрашенный синей краской с отслоившимися участками, часто останавливается возле Лиона — торгуют самодельными украшениями на рынках, чинят котлы фермерам. «Опять эти трещины на колесах», — бормочет Жан, закручивая гайки ключом, пока Лиза собирает хворост для костра. Ночью у горы
В дождь на крыльце заброшенной церкви Св. Игнатия нашли тело подростка в рваной куртке Converse. Детектив Джек Морган, пахнущий дешёвым виски и сигаретами «Мальборо», тыкает пальцем в фото: «Крест на шее — твой приход, отец Майкл. Объясни». Священник, стирая грязь с рук после ремонта приюта, бросает: «Он просил помочь с документами. Не успел». За спиной Майкла — коробки с консервами для
В супермаркете «Фортуна» на окраине Нижнего Новгорода охранник Сергей, бывший военный с шершавым голосом, каждый день высматривает подозрительных. Кассирша Ольга, в растянутом свитере и с наклейкой «Улыбайся!» на мониторе, первая замечает пропажу шоколадок «Алёнка» и банок красной икры. «Опять та же бабка в платке — три сырка в сумку суёт, а четвёртый за пазуху», — шепчет она Сергею, указывая на
В Екатеринбурге, в пятиэтажке на улице Мамина-Сибиряка, Кирилл Шумилов, студент-радиоинженер, ремонтирует старый приемник. Находит в нем записку: *«Ищи под крышей вокзала. 14:30, четверг»*. В соседней квартире пенсионерка Галина Петровна каждое утро выставляет на подоконник фикус, а вечером жалуется Кириллу на шум в трубах. «Опять грохочет, будто по металлу бьют», — бормочет она, поправляя
Лена Шульц, 27 лет, каждое утро замешивает тесто в крохотной пекарне на окраине Берлина. Ее руки в муке, запах ржаного хлеба смешивается с дымом от старой угольной печи. В перерыве она сбрасывает фартук, закуривает у задней двери, слушая, как Томас, ее сосед-трубач, горланит про разбитый духовой шкаф: «Черт возьми, Лена, я же не прошу испечь симфонию — просто булочки с маком!» Она сбрасывает
