В заброшенном цеху ленинградского завода "Красный Октябрь" слесарь Виктор Семёнов, 34 года, в промасленной спецовке, спорит с наладчицей Татьяной Ильиной о бракованных деталях. "Опять люфт в шестернях, — стучит ключом по станку, — шеф опять сэкономил на стали". Татьяна, закуривая "Беломор", хрипло отвечает: "Не выёживайся, Витьк. Смену через три часа — аврал по
Андрей копался в кармане рваной куртки, выуживая мелочь для пачки «Беломора». После смены на автозаводе он задержался у ларька с чебуреками — воняло перегорелым маслом. «Опять зарплату задержали? — спросила соседка Мария Степановна, вынося ведро с помоями. — Ты бы вон у Славки в гараже подработал, он грузы в Питер гонит». За окном пятого этажа хрипел голубь, застрявший в разбитой вентиляции. В
Волков Сергей приезжает в поселок Красноглинный после десяти лет отсутствия — узнает, что отец спился, умер от пневмонии в заброшенном доме у реки. В старом гараже находит коробку с фотографиями: на одной — мать в платье в горошек стоит рядом с незнакомым мужчиной у кирпичного завода. «Кто это?» — спрашивает он у тети Маши, соседки, которая развешивает белье во дворе. Та отворачивается: «Спроси
Алия, девушка в застиранной голубой робе, каждое утро протирала стекла колонок на заправке у трассы А-32. Арман, водитель старенькой «Тойоты» с потрескавшейся панелью, заезжал за чаем ровно в семь: «Опять соляркой воняет? Лучше ко мне в машину садись — хоть кондиционер работает». За его шутками пряталась усталость: три года возил туристов к петроглифам Тамгалы, но после скандала с поддельными
Джейк, в рваной кожаной куртке, первым заметил, что двери вагона заклинило. Он тыкал в кнопку открытия, пока Миа, медсестра с татуировкой совы на запястье, рылась в аптечке. «Тут даже связь не ловит», — бросил Карлос, ворочая старый транзистор. За окном мелькали выгоревшие поля Невады, кондиционер хрипел. Эмили, подросток в растянутом свитере, нарисовала на стекле сердечко: «Может, это тест?
Раджеш, парень в мятом клетчатом рубахе, каждое утро протирал прилавок чайной лавки возле вокзала Чхатрапати Шиваджи. В кармане он нашёл потрёпанный блокнот с надписью «12.03.2002 — не доверяй Викраму», но не помнил, как он там оказался. По вечерам, заедая острое пани-пури лепёшкой, он перерисовывал обрывки снов: женщину в сари цвета фуксии, разбитый мотоцикл возле аптеки «Шанти Медикал», чьи-то
Минсок, парень в потрёпанной куртке, чинит сети на причале, пока его сестра Ынджи в жёлтом дождевике считает поезда на заброшенной станции. Их городок втиснут между скалами и морем: на рынке торгуют кальмарами в ведёрках, старухи перебирают водоросли, а в кафе «Волна» всегда пахнет жареным анчоусом. «Сколько можно пялиться на рельсы?» — Минсок бросает камень в воду. Ынджи не оборачивается: «Ты же
Дэвид Хеллер, парень в рваном свитере, пятый год крутится в клинике «Клокворкс». По утрам медсестра приносит таблетки — розовые, как леденцы, — но он прячет их под язык, потом выплевывает в горшок с кактусом. Стены его комнаты исписаны уравнениями, которые он не помнит. Однажды в столовой он сталкивается с Сидни — рыжая, в косухе, пахнет сигаретами «Lucky Strike». «Ты слышишь их тоже?» —
Эмили, младший архивариус в городской библиотеке Брикстона, обнаруживает в коробке со списанными книгами потёртый конверт с надписью *«Для тех, кто осмелится»*. Внутри — ключ от заброшенного кинотеатра «Ройал» и письмо 1987 года: *«Если найдёшь это, спустись в подвал. Там плёнки. Не дай им сгореть»*. Вечером, под шум дождя, она пробирается через заросший двор кинотеатра. В проекционной комнате,
Кэнсукэ, плотник из деревни у подножия горы Фудзи, каждое утро затачивал старый кинжал с треснувшей рукоятью — подарок умершей жены. На рынке в Эдо он случайно столкнулся с Рютаро, своим бывшим командиром из времён восстания в Сацуме. "Думал, сгнил в какой-нибудь канаве?" — прошипел Рютаро, раздавливая гранат в ладони, сок капал на соломенные сандалии Кэнсукэ. Той же ночью кто-то поджёг
Эмили Барнс, 16 лет, ковыряет камешки на пляже Рокпорта, пока её собака не выкапывает из песка руку в красном лаковом ногте. Труп в оборванном платье «Adidas» лежит под пирсом, лицо облеплено медузами. Эмили звонит отцу-шерифу: «Пап, тут не утопленница… Смотри — следы на шее, и сережка с якорем». Томас Барнс, пахнущий кофе и порохом, приезжает на «Ford» 2003 года, сдвигает кепку: «Заткнись для
Марина, бухгалтер из Перми, застряла в съемной однушке с облупившимися обоями под ромашки. Утром она натягивала колготки с затяжкой, пока сосед за стеной долбил перфоратором. В офисе, пахнущем старым линолеумом, начальник тыкал пальцем в отчет: «Ты вообще цифры видишь? Тут вместо зарплат – детские пособия!» Она молча переделывала таблицу, глотая холодный кофе из пластикового стакана. Вечером в
