Грешное тело (2018)

Эмили Барнс, 16 лет, ковыряет камешки на пляже Рокпорта, пока её собака не выкапывает из песка руку в красном лаковом ногте. Труп в оборванном платье «Adidas» лежит под пирсом, лицо облеплено медузами. Эмили звонит отцу-шерифу: «Пап, тут не утопленница… Смотри — следы на шее, и сережка с якорем». Томас Барнс, пахнущий кофе и порохом, приезжает на «Ford» 2003 года, сдвигает кепку: «Заткнись для прессы. Это наркобароны с порта». Но вечером Эмили подслушивает, как он шепчется с мэром Карсоном в закусочной «Волна»: «Она не должна узнать про 98-й год». В библиотеке она копается в микрофильмах — три убийства за прошлое десятилетие, все девушки с якорем на украшениях. Ветер с океана стучит ставнями, а в тумбочке у Томаса она находит ключ от маяка, заляпанный синей краской.

Люк, сосед-гик с прыщами и старой «Nikon», снимает для Эмили фото со склада у пристани: ящики с логотипом приюта «Новая надежда». «Твои трупы отсюда выходили», — Люк тычет в списки воспитанников. Сара, подруга Эмили, ворует из мэрии договор аренды — землю под приютом покупает ООО «Рейнс». Джейкоб Рейнс, владелец лодочной мастерской, ловит Эмили у сарая: «Легче будет, если сгоришь со свидетелями». Ночью она лезет в подвал его конторы — там пахнет плесенью и керосином, на стене календарь с датами, совпадающими с убийствами. Томас находит её, царапая щеку об гвоздь: «Они пришли за тобой, потому что я копал». Утром Эмили врывается в кабинет мэра с диктофоном, пока Люк стримит всё в «Instagram». Рейнса берут в порту, когда он грузит девочку в контейнер. Томас подаёт на увольнение, бросая жетон в воду. Эмили возвращает сережку матери жертвы — та молча лепит тесто для пирога, за окном воет чайка.