Лика Серебрякова, дочь разорившегося фабриканта, рисует портреты в мастерской на Мойке, заказывает краски в лавке Густава — тот ворчит, что долги копятся. По вечерам в её комнате с потрескавшейся лепниной собираются студенты: Николай, врач с обгоревшими от эфира пальцами, разбрасывает листовки с цифрами смертности на заводах. «Ты думаешь, твои лилии изменят что-то?» — бросает он, когда Лика
Игорь Соколовский, дембельнувшийся из спецназа, приезжает в родной городок под Волгой. В кармане — фотография сестры Ольги, которая перестала выходить на связь три месяца назад. Первым делом заходит в гараж к Сергею, другу детства, чинящему «девятку» с проржавевшим глушителем. *«Твою Олю последний раз видели у нового ТЦ, что строит «Восток-Строй»»,* — бросает Сергей, вытирая руки об промасленную
Лето в приморском посёлке Солнечное начинается с того, что пятнадцатилетний Кирилл находит в старом маяке свёрток с деньгами и картой. Его подруга Аня, дочь местного рыбака, замечает на берегу следы квадроцикла: "Смотри, тут грязь свежая — кто-то приезжал ночью". Ребята прячут находку в тайнике среди ржавых ящиков на заброшенной лодочной станции, но вечером за ними приезжает чёрный
Максим, рекламщик с потрёпанным блокнотом в кожаном переплёте, снимает ролики для местного магазина велосипедов. Таня, его напарница, таскает камеру по лестницам бывшей типографии на улице Куйбышева — здание арендуют под студию. «Свет на лицо не падает, переставь софит», — бурчит Максим, разглядывая кадры через старый монитор. Таня в ответ швыряет ему пакет с чёрным кофе: «Бюджет как на
Настя, 28 лет, переезжает в московскую квартиру к Сергею, своему новому мужу-бизнесмену. Его дочь от первого брака, Лера, 16 лет, встречает её с подчеркнутым равнодушием: «Пап сказал, твои вещи сложить в коридоре — мою комнату не трогай». В первые дни Настя находит свои туфли в мусорном ведре, а в холодильнике вместо обещанных продуктов — бутылку шампанского с запиской «Для скучных вечеринок».
В Париже русская официантка Аня с рыжими веснушками и рваными джинсами пытается выговорить «pain au chocolat» в булочной на улице Монторгей. Продавец-алжирец Самир, щурясь от утреннего солнца, поправляет: «Пэн о шокола, *мадемуазель* — тут "н" глотают». Она краснеет, роняет монету в лоток с мятными леденцами. По вечерам Аня моет посуду в кафе «Le Dôme», где шеф-повар Жерар ворчит на её
В центре — драматург Иван Греков, пишущий сатирические пьесы под псевдонимом «Шаткий». Москва, 1570-е. После спектакля в кабаке «Сокол», где актёр в рыжем парике высмеивает бояр-казнокрадов, Грекова вызывает опричник Федот Ржевский: *«Царь велел спросить — про ворона в твоей басне это про него ли?»* Греков, пряча дрожащие руки в рукава овчинного тулупа, бормочет: *«Ворон — птица вещая, а не
Лиза приезжает в провинциальный городок после смерти отца, Игоря Семёновича, который сорвался с крыши заброшенного завода. В старом доме, пропахшем нафталином, она находит в ящике комода записку: *«Если со мной что-то случится — ищи в синей папке»*. Сестра Катя, учительница младших классов, заваривает крепкий кофе в эмалированной кружке: «Ты правда веришь, что это несчастный случай?» — «Папа
В пригороде Риги Павел Гордеев, 34 года, водитель грузовика, прячет в треснутом чемодане под сиденьем пачку евро и фотографию дочери. Его бывшая, Ирина Семёнова, работает медсестрой в больнице на улице Тербатас — каждое утро перевязывает старика с гангреной, ворчит на запах. Их пути пересекаются в придорожной забегаловке под Псковом: Павел заказывает холодный борщ, Ирина втирает пятно от супа на
Лера, пятнадцать лет, живет в пятиэтажке на окраине Нижнекамска. Ее мать, Светлана, работает на хлебозаводе, вечерами разгадывает кроссворды в кухне с треснувшей кафельной плиткой. По утрам Лера слышит шепот из вентиляционной решетки — голоса называют ее «сестрой» и просят открыть «дверь в стене». Кирилл, сосед по подъезду, ворчит: «Опять твоя штуковина гудит?» — тычет пальцем в самодельный
В горном кишлаке Жазык сухой осенью Сулейман, 35 лет, пас овец, поправляя потрескавшийся ремень на седле. Его младший брат Эркин, в засаленной куртке, принес весть: *«Аке сказал — пастбище за рекой теперь мое. Ты женился на чужке из Бишкека, забыл обычаи»*. В избе, где пахло топленым маслом и пылью, мать резала лепешки ножом с обломанным кончиком, молча глядя на икону святого Николая, висевшую
В приморском городке Гребенск, затерянном между сопок, местный старшеклассник Кирилл Просекин находит в ржавой лодке у причала потёртый блокнот с чертежами плотин и записями на японском. Его соседка Вера, дочь рыбака, которая тайно учит язык по старым учебникам, расшифровывает обрывки: «_Слой ила глубже, чем кажется. Они не ушли_». Вечером у костра, пока Вера жарит пойманного карася, Кирилл
