Маша, 19 лет, переезжает из Екатеринбурга в Париж по студенческой визе. Поселяется в крохотной комнатке над пекарней на улице Лепик — каждое утро ее будит запах круассанов и ругань пекаря Антуана. В художественной школе на набережной Сены преподаватель, мадам Леско, тычет кистью в ее эскиз: *«Ваши тени как грязь после дождя — не чувствуете объем?»* Вечерами Маша подрабатывает мойкой посуды в
Лиза, приехавшая из Твери, устроилась горничной в московский отель «Изумруд». Каждое утро она развозила тележку с бельём по номерам, пряча в карман недоеденные шоколадки из мини-баров. В номере 407 Артём, задержавшийся из-за проблем с документами на стройку, бросил ей пачку купюр: *«Убери тут, да потише — охрана за стенкой спит».* Его прищур и запах дорогого парфюма заставили Лизу засомневаться,
Лейла, 16 лет, в рваных резиновых сапогах, каждый день помогает отцу Али разгружать сети в порту Дербента. Рыбацкая хижина с проржавевшей печкой, запах копченой кильки на балконе. «Завтра пойдёшь с Мурадом в школу? Опять про ту Бакинскую академию?» — бросает Али, вытряхивая из сетей дохлых медуз. Дочь молчит, заворачивает лещ в газету «Бакинский рабочий» — единственное, что осталось от матери. По
Данила, 17 лет, в рваной куртке и со стареньким Nokia в кармане, каждое утро пробирался через дворы спального района Петербурга. Возле магазина «Рассвет» с потрескавшейся вывеской он сталкивался с местными: Генкой, продающим паленые наушники из чемодана, и тетей Людой, выгуливающей мопса в розовой попоне. «Чё, опять в школу опоздаешь?» — хрипел Генка, затягиваясь сигаретой. Данила молчал — в
Лида, рыжая девочка из Вологды с рюкзаком, зашитым синими нитками, первый раз видит море. В столовой лагеря она тычет вилкой в котлету, спрашивает вожатого Игоря: *«У вас тут даже зимой розы цветут? У нас в декабре уже метели».* Рядом Макс, москвич в кроссовках со светящимися шнурками, хвастает новым айфоном: *«У меня и в Сочи дача больше этого корпуса»*. Гоша из уральской деревни молчит, прячет
Анна Семёнова, хирург с тремя годами стажа в московской клинике, приезжает в Уральск — городок, где больница помещается в двухэтажном здании с облупившейся краской. Первое, что она слышит от местного травматолога Дмитрия Волкова: «Тут даже рентген включают по графику — электричество берегут». Он показывает ей склад медикаментов в подсобке: коробки с просроченными антибиотиками, стопки бинтов,
Игорь Семёнов, бывший сотрудник ФСБ, после увольнения торгует запчастями в гараже возле Варшавского шоссе. Утро начинается с звонка от Дмитрия Волкова, его бывшего напарника: *«Артёма Крылова хотят убрать. Тот самый, что полгода назад сливал наши схемы «чёрным» таможенникам»*. Игорь глушит чай с сахаром в гранёном стакане, за окном — ржавая «девятка» соседа. Встречаются у автомата с кофе на
В Краснотурьинске Анна Соколова приезжает к дяде Леониду после десяти лет работы в Москве. Встречает брата Дмитрия у вокзала — он в засаленной куртке и с потухшей сигаретой в зубах: *«Ты хоть вспомнила, где дом? Мать до последнего на калитку выглядывала»*. В старом доме пахнет сыростью и лавандой из шкафа с мамиными платками. Анна находит в чулане коробку с письмами от отца, которого считала
Алиса, двадцатитрехлетняя бариста из кофейни на Арбате, однажды заметила, что сахар в чашках клиентов растворяется сам, едва она о нем подумает. В подсобке, перебирая пачки с зернами, она случайно подожгла этикетку взглядом — пламя погасил незнакомец в потрепанном кожаном пальто. «Думала, скрываться будешь до пенсии?» — бросил Виктор, маг из тайного ордена «Серебряные Ключи», и протянул ей старую
Лика, журналистка из спального района Петербурга, в пятницу вечером копается в старом чемодане, который достала с антресолей. Между детскими фотографиями и потрепанным блокнотом находит записку: *«Катя. Ул. Восстания, 32. Спроси Соню»*. На следующий день она едет в центр, игнорируя смс от мужа Артема: «Где ты? Опять свои расследования?». В полузаброшенном доме на Восстания старуха-соседка, жуя
Настя, официантка в кафе возле автостанции, каждый день вытирала следы от чашек на пластиковых столах. Игорь, владелец сети автомоек, зашёл случайно — его «Мерседес» сломался в соседнем переулке. «Кофе с двойной порцией сахара», — бросил он, не глядя. Она протянула стакан, заметив царапину на его часах: «Сахар закончился. Есть мёд из ларька у метро». Он впервые поднял глаза: «Ты всегда так
Марина, в застиранном фартуке и резиновых сапогах, каждое утро начинала с раздачи сена в коровнике. Отец Николай, хрипя от мокроты, кричал из кухни: "Кобылку на ярмарку готовь, в субботу заберут". Она прижимала теплый бок новорожденного теленка, пока тот пил из бутылки с соской — на ферме под Рязанью не принято тратить молоко на "неперспективных". Ветеринар Сергей, приезжавший
