Катя разбивает чашку с трещиной, подарок тёти Люды из Кирова, когда Сергей сообщает, что задержится на стройке. Вместо «ладно» она молча собирает осколки в совок, пока он топчется на пороге в заляпанных бетоном ботинках. На следующий день она застаёт его у ларька с сигаретами: он покупает «Беломор» старику в стёганке, а тайком берёт жвачку «Love is…» — та самая, с голыми купидонами, которую она
Лера, 23 года, перебралась из Твери в Москву после того, как втюхала соседу-дачнику старую «Ладу» за тройную цену. Поселилась в съемной однушке на окраине, где обои отклеивались возле батареи. В клубе «Кристалл» познакомилась с Артемом, владельцем сети автосервисов: он заказал ей «Космополитен», а через неделю пригнал BMW с ключами на сиденье. «Ты либо со мной, либо опять будешь торговать шинами
В заброшенном цеху завода «Красный Октябрь» в Липецке Кирилл, 24-летний слесарь с татуировкой якоря на запястье, находит в сломанном станке свёрток с чертежами на папиросной бумаге. Рядом — обгоревшая фотография 1943 года: группа инженеров в противогазах на фоне котлована. «Чё за хрень?» — бормочет он, пряча находку в рюкзак с наклейкой «Rammstein». Вечером в общаге сосед Димка, студент-химик с
В заброшенном порту Архангельска экскаваторщик Виктор Шумилов наткнулся ковшом на каменную плиту с треснувшим рельефом крылатого существа. Позвонил Сергею Малышеву, местному архивисту, с которым когда-то рыбачил на Северной Двине: «Тут твои птицесобаки опять вылезли. Или бетон мешаем, или историю ковыряем — решай быстрее». Сергей, не снимая промасленной куртки, полчаса скреб перочинным ножом
Женя вышла из автобуса на засыпанной щебнем остановке. В кармане пальца застрял смятый чек от такси — водитель отказался везти дальше из-за разбитой дороги. В доме матери пахло борщом и старыми газетами. Рина, не снимая фартука с пятном от свёклы, включила телевизор: «Опять волосы чернишь? На покойницу похожа». На столе лежала открытая пачка «Беломора», рядом — фото Жени в школьной форме. «Тебе
Анна, официантка в кафе «У Глебыча», замечает Дмитрия в парке Горького — он сидит на скамейке с потрепанным блокнотом, рисует фонтан. Дождь начинается внезапно; она прячется под козырьком киоска, поправляя намокший фартук. Мужчина подбегает туда же, стряхивает капли с кожаной куртки. «Картошку брала с утра — всё промокло», — бросает она в пространство, глядя на лужи. Он достает сигарету: «Спички
Ольга, учительница литературы, каждое утро заваривает чай в жестяном чайнике, пока муж Сергей ковыряет отверткой замок на кухонной тумбе. «Опять сломал?» — бросает она, вытирая крошки со стола, застеленного клеенкой с желтыми цветами. Он хрипит: «Не твое дело», вытирая ладонью пятно водки на рубашке. После уроков Ольга заходит в комиссионку на Советской — примеряет синее платье с оторванной
Кравцов, в мятом пиджаке, ковырял ботинком окурок «Космос» возле разбитой витрины магазина «Электроника». Румянцева, придерживая блокнот на ветру, допрашивала продавщицу Лиду, которая повторяла: «Они в чёрных куртках, как метростроевцы, но без значков». На асфальте — лужа машинного масла, следы шин уводили к переулку. «Тут старик с пятого этажа видел, как грузили коробки в газель», — бросила
Лиза Королева, старший сержант ДПС, и Соня Иванова, ее новая напарница, патрулируют улицы Екатеринбурга на старенькой «Ладе». Лизе не нравится, что Соня вечно опаздывает: *"Опять кофе с собой? На разливной в гараже дешевле"*, — бросает она, поправляя прядь волос под фуражкой. Девушки тормозят грузовик с поддельными номерами возле авторынка на улице Белинского — в кузове находят ящики с
Кирилл, бывший сапер, копался под капотом «Жигулей» в сервисе на окраине Нижнекамска. В кармане зазвол старый Nokia, голос на проводе хрипел: *«Срочно в парк у завода «Красный Октябрь». Там наш «подарок» с Чечни… Ты ж его хоронил в 2003-м»*. Кирилл вытер руки об промасленную ветошь, бросил ключи на верстак. В раздевалке, между ржавыми шкафчиками, нашел запыленный чемодан с инструментами — пинцет,
Люся, как её звали дома, росла в послевоенном Харькове на улице Пушкинской. Отец, Марк Гаврилович, чинил сапоги в мастерской за углом, мать, Елена Александровна, шила костюмы для местного театра. В коммуналке, где трескались обои в мелкий цветочек, девочка репетировала перед зеркалом из обломков — пела «Синий платочек», подражая Утёсову. «Опять наша артистка воздух пинает?» — кричала из кухни
Павел Хмуров, 47 лет, инженер с Уралмаша, каждое утро давился в автобусе №27 до проходной. Промасленная куртка пахла металлом, даже когда он заворачивал в неё бутерброды с колбасой. Начальник цеха, Геннадий Семёныч, встречал у турникета: «Опять опоздал, Павел Николаич?» — «Трамвай на Луначарского с рельсов сошёл…» — врал Хмуров, пряча глаза. После смены шёл в общагу на улице Машиностроителей —
