Джейк, рыжий парень в потёртой кепке, первым заметил, что компас показывает на север одновременно в двух направлениях. Он тыкал пальцем в стекло, пока Лина, разбирая пайки с тушёнкой «BeefMaster», бросила: «Может, он просто сломан? У нас и так консервы со ржавыми крышками». Лагерь раскинулся между соснами в глухом углу Айдахо — десять палаток с протертыми дырками у швов, кострище, заросшее
Огги, в помятой полосатой пижаме, обнаруживает в своей парижской квартире на Rue de la Chapelle новую колонию тараканов: рыжего Луи с потертым банданом на голове, Флер, которая прячет крошки за обоями в виде обоев с розами, и Гастона, строящего «крепость» из пустых спичечных коробков под холодильником. Вместо привычной войны с прихваткой и газетой, Огги пытается подключить китайскую
Пим, рыбачка с потрескавшимися от солёного ветра руками, каждое утро чинила сети на пляже возле деревянного дока. Её младший брат Ноп, в потёртой бейсболке, таскал вёдра с лещами и скумбрией на рынок, где тётя Сай продавала их туристам под крики чаек. «Сегодня опять полдня на дырки в сетях потратила, — ворчала Пим, завязывая узел. — Если так пойдёт, вместо улова камни будем в лодку грузить». Ноп,
Степан, бывший рыбак из Архангельска, в декабре прячет в старом сарае мешок с валютой, украденной у брата-контрабандиста. Его сестра Лиза, медсестра в портовой больнице, находит обрывки накладных с пометкой *"Северный ветер"* и ставит на стол банку солёных огурцов: «Ты думаешь, море всё спишет?» — бросает, чистя картошку тупым ножом. По вечерам Степан выходит на сломанной лодке к
Эван Мерсер, рыжий парень в очках, перетаскивает коробку с комиксами «Человек-паук» в домик на окраине Форт-Уэйна. Его мать, вытирая руки о фартук, бросает: «В Нью-Йорке ты прятался в метро, а тут придётся улыбаться даже тренеру по биологии». В школе-новостройке с пахнущей краской аудиторией он натыкается на афишу кастинга для мюзикла — зал уже оккупировала Лекси Кроуфорд, девочка с фиолетовым
В Центральном парке Олли, щуплый мальчишка в полосатой кофте, отвлекся на стаю голубей, пока его мать Лиза покупала хот-доги у ларька с красно-желтым зонтом. «Не гладь их, тут грязно!» — крикнула она, но он уже бежал за птицами к фонтану, уронив плюшевого медвежонка с оторванным ухом. Через десять минут Лиза металась между скамейками, переспрашивая у скейтбордиста в рваных джинсах: «Вы не видели
Луиза Дюваль, 17 лет, втихаря копается в ящиках отцовской мастерской часов в старом квартале Лиона. Запах машинного масла смешивается с пылью на витринах, где выставлены механизмы 1920-х. Вместо уроков она чинит карманные часы с гравировкой *"Для Эмили, 1943"*, когда в дверь стучит Лео Моро — студент-архитектор с потрепанным блокнотом. **"Слушай, я нашел это под полом в
Эмили, 17 лет, в рваных джинсах и вязаной шапке с помпоном, копается в архиве городской библиотеки Сноу-Пайн. Она натыкается на потрёпанный дневник с инициалами "Л.Г." — матери, погибшей пять лет назад в лесном пожаре. На странице 23 засушенный цветок вереска и запись: *"Если разжечь костер у старой сосны в канун Рождества, услышишь тех, кто ушёл…"* Джейкоб, ее друг детства,
Кай, пятнадцатилетний сын рыбака, каждое утро чинит сети на ветхом причале, заваленном ящиками из-под трески. Его соседка Сара, в рваных кедах и с биноклем на шее, находит в водорослях мертвого дельфина с синей меткой на плавнике. «Такие же были в дневнике деда, — бормочет она, вытирая руки о джинсы. — Он писал про «ночных пловцов»...». Том, младший брат Кая, ковыряет палкой ржавую цепь у
Айви, рыжая восьмилетка в полосатых гольфах, переезжает в синий дом на Пайн-стрит. В первый же день она заливает кран акварелью, пытаясь нарисовать медузу на стене ванной. Соседка Бин, десятилетняя любительница динозавров в рваных джинсах, забирается через забор и кричит: «Ты что, не знаешь, где канализационные трубы? Тут всё протечет к моим червякам!» Они ковыряют лопатой засохшую краску, пока
Айви Морган, пятнадцать лет, каждое утро натягивает чёрные лосины с дыркой на колене и завязывает волосы в тугой пучок. Её партнёрша Бин Картер, такая же старшеклассница, вечно опаздывает на репетиции в спортзал школы «Рузвельт». «Опять застряла у мусорных баков с голубями?» — бросает Айви, поправляя скотч на потрёпанных кроссовках. Бин, жуя жвачку, плюхается на пол, чтобы растянуть мышцы: «Ты
Айви, в очках с фиолетовой оправой, всегда носила с собой диктофон для записи «аномальных звуков». Бин, ее соседка по парте, рисовала комиксы на обложках тетрадей — вчерашний был про летающего пса-привидения. После уроков они застряли в библиотеке, разбирая коробку с архивными фото 60-х. «Смотри, тут тот же коридор, но без мемориальной доски», — Айви тыкала пальцем в потрескавшийся снимок. Бин