Линь Тай, дочь скромного чиновника, попадает в императорский дворец после неожиданного указа о выборе наложниц. В первые дни она делит комнату с Су Лань, девушкой из семьи военных, которая шепчет за завтраком: *«Здесь даже чай холодный, пока доложишь о приходе служанки»*. Линь Тай избегает конфликтов, проводя вечера за вышиванием пионов на шелке, но случайная встреча с императором в библиотеке
Ли Вэй, инженер с обветренными руками от чертежей, каждый день обходит стройплощадку в горном ущелье провинции Сычуань. Его помощник, Цзюнь с шрамом на щеке, спорит с ним утром из-за трещины в опоре моста: *«Если ускоримся, бетон не схватится. Упадет, как прошлой зимой под Чунцином»*. В палатках рабочие едят лапшу прямо из котелков, заворачивая ноги в промасленные тряпки от утреннего холода. Жена
Ли Сяо, худощавый парень в очках с потёртой оправой, копался в радиодеталях на чердаке мастерской «Золотой резонанс». Внизу, за запотевшим окном, Чэнь Юй, его соседка с веснушками на переносице, разгружала ящики с сушёным женьшенем для аптеки отца. Городок Юньлинь задыхался от осенней сырости, а радио в углу трещало о запрете «нелегальных частот». *«Если собрать передатчик из этих транзисторов,
Ли Чен, детектив с пятнадцатилетним стажем, копался в бумагах на третьем этаже участка, когда позвонили о трупе в переулке за рынком «Золотой лотос». Старик-антиквар лежал лицом вниз среди разбитых ваз, рука сжата вокруг деревянной шкатулки с иероглифом «Цзян». В углу Ли заметил клочок красного шелка с вышитым драконом — один коготь выцвел, будто его терли уксусом. «Проверь склады на Циньской
Джейк, американец с потрёпанным паспортом, застрял в Ташкенте после провала сделки с турком Эмиром. В чайхане «Сиёб» он тычет пальцем в экран телефона, показывая фотографию антикварного кинжала: **«Это не „потерялось при перевозке“, это украли. Ты думаешь, я не знаю про твой склад в Карши?»** Эмир, поправляя очки, усмехается: **«Если деньги не придут к пятнице, тебя найдут в Босфоре с камнем на
Акира Фуду копается в лаборатории отца, пропавшего месяц назад. Под грудой пыльных коробок с маркировкой «Не вскрывать» находит карманные часы с трещиной на циферблате. «Это же папины…» — бормочет он, протирая стекло рукавом школьной куртки. Внезапный гул, запах озона — и парень оказывается в Харумидзюку: небо цвета ржавчины, здания с колоннами как скелеты. Девушка в потрёпанном хаори хватает его
Эмили, 16 лет, и её младший брат Люка, 10, приехали в деревню Сен-Клер к тёте Марго после смерти родителей. Дом с треснувшими зелёными ставнями, запах плесени от старых ковров, скрип ржавой дверной ручки — всё раздражало Эмили. Люка ковырял ложкой в тарелке похлёбки: «Ты слышала, как ночью кто-то ходил по коридору?» — «Крысы», — бросила Эмили, разглядывая пятно сырости на потолке. В ящике комода
Мия, в рваных джинсах и с фиолетовыми прядями в волосах, вытирала стойку в «Laurent Café», когда Хиро, всклокоченный парень с виолончельным чехлом за спиной, в очередной раз заказал эспрессо. "Сколько можно – один и тот же напиток? Ты хоть спишь иногда?" – фыркнула она, заметив синяки под его глазами. Он усмехнулся, доставая из кармана смятый чек с нотами: "Это плата за то, чтобы
Ли Вэй в пятничный вечер копался в моторе старого мопеда, когда к мастерской подошла Сяо Мин в белых кроссовках, уже запылившихся по дороге от автобусной остановки. «Слушай, у тебя ключ на 10 найдется?» — спросила она, держа в руке сломанный фонарик. Он протянул инструмент, не отрываясь от проводов: «Тысяча юаней, если сломаешь». Она фыркнула, села на ящик из-под апельсинов, стала крутить гайку.
Ван Мэнцзе застряла в лифте офисного здания на 15-м этаже, считая секунды до совещания. Её пальцы стучат по экрану телефона: *"Опоздаю. Если Чжань Ифань спросит – я умерла"*, – пишет она в чат подругам. В обеденный перерыв, забирая заказ из ларька с жареной лапшой, она слышит от матери: *"Лучше бы к свахе сходила, чем эти глупые проекты таскать"*. По вечерам, разбирая
Эдди, 22-летний механик из Манчестера, копался в ящике с инструментами в гараже, когда нашел заржавевший ключ от старого почтового отделения. Его младший брат Лиам, вечно в краске от граффити-проектов, уронил банку с оливками на кухне их квартиры над автомастерской: «Черт, Эдд, опять мама приедет — увидит царапину на полу». За неделю до этого они получили анонимное письмо с фотографией их
В старом пражском районе Жижков, под шум трамвая №9, студентка Элишка копалась в коробке с бабушкиными вещами. На дне нашла стеклянный кулон в форме медузы, обмотанный газетной вырезкой 1987 года: *"Проклятие Национального театра: актриса пропала во время премьеры 'Сирано'"*. Из кулона выпал ключ с гравировкой "Летна 12/3". "Ты вообще спишь ночами?" —
