Кирилл, 27 лет, слесарь с донецкой шахты "Прогресс", после ночной смены натыкается на ржавую коробку с чертежами странного устройства — что-то вроде громоотвода, но с медными спиралями. В углу стоит подпись: «Лаборатория №4, 1986». Заинтересовался, начал ковыряться в архивах заброшенного НИИ за городом. Там встретил Настю, студентку-историка из Харькова, которая искала документы про
Лука, цыган с шрамом через левую бровь, торговал на рынке в Лавапиесе поддельными часами, когда его сестра Инес принесла весть: ожерелье бабушки, заложенное в ломбарде на улице Эмбхадорес, выкупил Эль Туэрто, главарь банды из Вальекаса. «Он знал, чьё это», — прошипела Инес, сжимая потёртый чек. Лука, не доедая тарелку кальос, выбросил вилку в раковину с налипшим соусом — через час он уже ломал
Лора разбила чашку, когда услышала стук в дверь гаража. Её брат Дэнни, в засаленной куртке, сразу схватил дробовик со стола, заваленного картами и консервными банками. «Закрой ставни наверху, — прошипел он, — они чуют свет через щели». Лора, дрожа, полезла на второй этаж, споткнувшись о ящик с семейными фото. В детской нашла старую куклу с оторванной рукой — спрятала её в карман, как талисман.
Тарас чистил клинок об потрепанный рукав, пока Оксана разворачивала карту на корявом пне. «Слушай, тут через балку Старую идти — быстрее будет», — бросила она, тыча пальцем в пятно от кофе. Мирослав, сидя на облупленном ящике из-под патронов, хрипел: «Опять через грязь? У меня сапоги с прошлого раза не просохли». В селе Подгорное, куда они вернулись на рассвете, пахло жженым деревом — казаки из
Эмир, худощавый парень в потертой куртке, копался в ящиках на чердаке своего дома в Балате, когда наткнулся на потрескавшийся компас с надписью *"Güneş battığı yerde"* — *"Там, где садится солнце"*. Внизу, на кухне, сестра Лейла громко спорила с дядей Муратом из-за долгов за электричество: *"Опять рыбу продавать будем вместо того, чтобы свет включить?"* На следующий
Эмили Дюран, младшая медсестра из Марселя, замечает, что её брат-курьер Антуан неделю не забирает почту — в ящике скопились реклама аптек и квитанции за электричество. В порту, разговаривая с рыбаком Клодом, который вяжет сети, она слышит: «Твой брат возил какие-то коробки в старую клинику на Рю-де-ла-Мерсье. Там теперь свет по ночам горит». В подвале клиники Эмили находит пустые ампулы с
Эмир, в потёртой кожаной куртке, толкается в очереди у аптеки на улице Истикляль. За спиной старик в клетчатом шарфе кашляет в ладонь: «Метиформин кончился?» — «Три часа жду — только сироп от кашля», — бросает Эмир, переминаясь с ноги на ногу. В это время его жена Лейла, зацепив сумкой прилавок на рынке Кадыкёй, спорит с продавцом из-за цены на баклажаны: «35 лир? Вчера 28 брали!» Дома, в
Линь Сяотун, студентка третьего курса факультета журналистики, в спешке пролила латте на белый свитер парня в кафе на углу переулка Дунчэн. «Ты вообще смотришь, куда идешь?» — выругался Чэнь Цзяхao, вытирая пятно салфеткой с логотипом заведения. Он оказался аспирантом-архитектором, который три дня не спал, готовя чертежи для конкурса. Вместо извинений Сяотун вручила ему промокод на бесплатную
Вера, пятнадцать лет, живет в городе, где улицы заканчиваются промзоной. Мать, Татьяна, после ночной смены в больнице разогревает вчерашнюю картошку, пахнет лекарствами от её халата. Вера на чердаке находит коробку с отцовским «Зенитом» — плёнка засвечена, объектив в царапинах. «Хватит в этом хламе копаться, уроки бы сделала», — Татьяна ставит тарелку на стол. «Это папин аппарат, я его починила»,
Ольга, менеджер из киевского банка, приезжает в село Глибове продать бабушкин дом. В ржавом почтовом ящике находит открытку 1982 года — соседка Надя, в платке и выцветшем фартуке, тащит ведро с колодца: "Заходи, коли документи підпишеш. У мене вишневе варення з прошлого літа залишилось". В доме пахнет плесенью и старой печкой. Ольга роется в сундуке: школьные грамоты, фото деда в
Рикардо, курьер на потрёпанном мопеде Honda Biz, ежедневно петлял по узким улочкам фавелы Санта-Марта, объезжая лотки с жареной мукой и подростков, игравших в футбол пластиковыми бутылками. После оползня, обнажившего стену старой колониальной церкви, он нашёл в трещине кирпичей амулет из чёрного дерева с выцарапанным глазом. «*Quem é você?*» — прошептал он, когда артефакт затёплся тёплым светом,
Катя, разбирая хлам у бабушкиному горищі, натрапила на пошарпаний щоденник із замшеною обкладинкою. Він лежав під зламаним годинником, де застиглі стрілки показували 3:47. На першій сторінці — ім’я *Остап*, дата *1934 рік*. Вона перегортала сторінки, коли її брат Микола, обпіраючись на коцюбистий диван, кинув: «Там, мабуть, про таємний хід під льохом пише?» Замість відповіді вона знайшла мапу
