Ли Чен, 19 лет, протирает стойку в кафе "Золотой дракон" на окраине Чэнду. Его смену прерывает звонок от друга детства Сяо Пина: *"Опять кредиторы у твоего дома крутятся. Хозяйка опять кипятится — говорила, выселит, если к пятнице не заплатишь за аренду"*. Ли молча сжимает телефон, глядя на треснувшее зеркало за барной стойкой, где отражается плакат с турниром "Кулак
Ли Вэй, дочь рыбака из деревни Циньвань, каждое утро чинит сети на пыльном причале, пока её отец торгует кальмарами на рынке. Её друг детства Чэнь Хао, в масляном комбинезоне, ковыряется в двигателе старой лодки «Морская ласточка», бурча: «Опять прокладку порвало…» Ли Вэй бросает камень в воду: «Если заглохнешь посередине залива — вытащишь хоть меня?» Он хмыкает: «Только если делиться будешь вон
Ли Вэй, парень в потрёпанной кожаной куртке, каждое утро чинит мотор своей лодки у причала Чунцина. Его дед, Лю Цзян, сидит на корточках у воды, чистит карпа и ворчит: «Опять масло подтекает? Лучше бы помог на рынке — за два часа продали только три корзины карасей». В соседней лавке Сяолинь, дочь владельца харчевни, выкладывает на стол миски с острым хого. Её пальцы в потёртых перчатках привычно
Линь Сяо, двадцатитрехлетняя кондитер в крошечной пекарне «Золотой колос» в районе Хункоу, каждое утро перед работой бегала вокруг пруда в парке Чжуншань. Там она постоянно натыкалась на Чэнь Юя, парня в потертой кожаной куртке, который часами фотографировал уток на Nikon D750. «Опять снимаешь тех же птиц?» — спросила она как-то, вытирая пот со лба. «Они каждый день разные, — ответил он, не
Ли Вэй, младший архивариус в муниципальной библиотеке Пекина, наткнулся на потёртую нефритовую шкатулку в коробке со списанными книгами. Внутри лежал листок с иероглифами: «Одно желание — одна цена». За окном гудел утренний трафик, а коллега Ма Линь жаловалась на мигрень. «Хоть бы она замолчала», — буркнул Ли Вэй, потирая затекшую шею. На следующий день Ма Линь попала под велосипед курьера и
Ли Вэй, слепой с детства, чинил радиоприемники в тесной мастерской на углу переулка Цзиньли. Его пальцы запоминали форму транзисторов и винтиков быстрее, чем клиенты успевали описать поломку. "Конденсатор сгорел, — бурчал он, перебирая ящик с запчастями, — плата треснула от влаги". По утрам соседка, тётя Су, приносила ему в термосе рисовую кашу с солеными овощами, напоминая: "Ты бы
Лань Цин, дочь аптекаря из провинции Юньнань, таскала в заплечном мешке сушёные корни женьшеня и пакетики с корицей, притворяясь разносчиком трав. Её настоящий клинок — узкий *мяо дао* — лежал под холщовой курткой, обёрнутый в тряпье, пахнущее конопляным маслом. В переулках Линьчжоу, где уличные повара жарили креветки на углях, она искала мужчину со шрамом в форме полумесяца на шее. «Сколько за
Линь Сяоюй, в белом запачканном мукой фартуке, месит тесто на кухне семейной лапшичной в переулке Чэнду. За окном — крики уличных торговцев, запах жареного кунжута. Её отец, Линь Вэй, ссутулившись над счетами, бормочет: *«Аренда снова выросла. Если так продолжится…»* В тот же день в заведение заходит Чэнь Хао в дорогом костюме, пахнущий парфюмом с ноткой сандала. Он заказывает даньданьмянь,
Линь Сяо сидит на деревянном табурете у окна, заваленного горшками с нарциссами. За стенами квартиры в шанхайском квартале Лувань гудят мопеды, а на подоконнике дрожит стакан с остывшим пуэром. Она рисует акварелью — розовые мазки повторяют контуры пионов из снов, которые записывает в тетрадь с облупившимся корешком. В наушниках трещит голос Юэ, подруги из пекинского общежития: «Ты опять
Продавец угля неожиданно попадает в эпицентр политического заговора, когда решает помочь возлюбленной убитого принца и их маленькому сыну избежать преследования имперских солдат. Оказавшись в опасной ситуации, он вынужден проявить невероятную храбрость и преданность, чтобы защитить беглецов и разобраться в сложной паутине интриг, окружающих их. На этой опасной тропе он сталкивается с испытаниями,
Чжао Цяо-и и Ян Цзюнь живут в одном *хатуне* Пекина с шести лет. Она вечно опаздывает в школу, а он каждое утро стучит в ее дверь костяшками пальцев: «Если опоздаешь еще раз, староста заставит мыть доску одна». В старших классах Чжао пытается готовить ему завтрак — подгоревшие тосты с джемом, которые Ян ест молча, пряча улыбку за стаканом соевого молока. На выпускной она напивается шампанским и
Ли Вэй, слесарь с завода в промзоне Чунцина, обнаружил в расчётной ведомости за ноябрь вычет за сломанный станок — 3200 юаней. «Опять из зарплаты вычли?» — фыркнул Чжан Цзюнь, его сосед по общежитию, разливая в стаканы дешёвое пиво *Циндао*. На подоконнике валялись гайки, которые Ли Вэй принёс с ночной смены — пытался собрать детектор радиации из старого транзистора. В пятницу, когда тухли фонари