Чжан Чуэнь, инженер-стройтель из Пекина, сталкивается с Линь Сяоу, учительницей английского, на переполненной станции метро Шанхая. Она роняет папку с тестами, он помогает собрать листы, замечая исправленную красным ручкой фразу: *"Love is not a deadline"*. Позже они встречаются в кафе возле университета, где Линь подрабатывает — он заказывает латте, она чай с жасмином, отодвигая
Ли Вэй, слесарь с потрескавшимися от смазки пальцами, каждое утро пробивал табель на заводе в районе Баоань. В обеденный перерыв он делил с коллегой Чжан Ху вонючие паровые булочки, обсуждая, как в субботу сгонять в подпольный бар за портвейном. «Ты опять проспишь смену, как в прошлый раз», – хрипел Чжан, вытирая ладонью жир со лба. Вечером, разбирая коробку с вещами умершего соседа по общежитию,
Сунь Укун, родившийся из камня в горах Хуаго, с первых дней выламывает условности. Он врывается в Подземный мир, рвет страницы из Книги Жизни, чтобы стереть свое имя: **"Если смерть не властна, кто мне указ?"** — бормочет, перебирая бананы в пещере. Ученичество у Патриарха Субудхи на склонах Цинъюань — не для философии. Он ворует волшебный посох «Руян» из дворца Драконьего Царя,
Ли Чен, 17 лет, с обожжёнными солнцем плечами и потрескавшимися ладонями, каждое утро встаёт в пять, чтобы успеть прополоть треть рисового поля до школы. Отец, сгибающийся над грядками с рассадой, бросает через забор: *"Книжки брось — к осени надо амбар заполнить"*. Но вечером, пряча под циновкой потрёпанный журнал о футболе, парень находит вырванную страницу — объявление о молодёжном
Ли Вэй, с потрескавшимися от цементной пыли ногтями, рылся в коробке с детскими игрушками на чердаке дома №17 по улице Чаньцзе. В углу валялся сломанный велосипед «Форевер» с провисшей цепью — тот самый, на котором он врезался в стену супермаркета в двенадцать лет. «Опять эту ржавую жесть тащишь?» — Сяо Мин, в засаленной куртке с нашивкой завода №4, пнула ящик с кассетами VHS, где поверх
Лао Ли, мясник с обветренными руками и запахом свиного жира в одежде, каждое утро рубил туши на рынке в уездном городке. Его жена, Чэнь Цинь, исчезла после того, как зашла в лавку Ваня — соседа, который торговал потрохами и вечно ходил с окровавленным фартуком. Вань, отхлебывая дешёвый *байцзю*, бурчал: «Сам запутался, Ли. Ищи лучше в своих углах», когда Лао Ли тыкал в него пальцем, показывая
Линь Бэйсин, младший копирайтер в пекинском рекламном агентстве, впервые заметила Чэнь Синьюя возле станции Дунчжимэнь. Он сидел на корточках у вентиляционной решётки метро, чинил гитару с отклеившейся декой, а на коленях у него лежал потёртый чехол с нашивкой "Fender". "Зачем тебе эта гитара, если ты всё равно играешь как робот?" — спросила она, поправляя шарф, который ветер
Сяо Лин, двенадцатилетняя девочка в потёртом синем платье, переезжает из горной деревни, где воздух пах сосновой смолой, в шумный Шанхай. Её чемодан, обклеенный потрескавшимися наклейками из старых журналов, тарахтит по брусчатке, пока она ищет дом №14 на переулке Цзянго. В первый же день во дворе школы мальчик с рваным шнурком на кроссовке, А-Кей, тычет пальцем в её корзинку с куколкой из
Лин Кай, молодой полицейский под прикрытием, втирается в наркокартель под видом мелкого дилера Цзо Чжао. Его первый «заход» начинается в грязном баре на окраине Цзюлуна: липкий пол, запах пережаренного масла из кухни, переговоры с местным барыгой, который внезапно достает нож и тычет в грудь Лин Кая. «Ты пахнешь копом», — хрипит тот, но Лин успевает перехватить клинок, ломая барыге палец. Через
Чэнь Сяо, паренёк лет семнадцати, чинил треснувший чайник в лавке отца, когда в дверь ввалился старик с потёртым свитком. «Держи, пока не поздно», — хрипло бросил незнакомец, сунув свёрток в руки. Внутри оказались иероглифы, светящиеся как угли, и список имён: Хулинь, Мэй, Цзюнь-эр. К ночи из свитка вылезла девчонка с веером — Мэй, цокая языком: «Слушай, новичок, если не накормишь нас кунжутными
Ли Вэй, бармен в кафе *Старый Док* на окраине Чунцина, каждое утро протирал стойку тряпкой с запахом прогорклого кофе. Его друг детства, Чжан Юй, инженер-неудачник, приходил к нему в обеденный перерыв, жаловался на сломанный лифт в общежитии и ковырял вилкой холодную лапшу. «Ты опять забыл сахар в моём чае, — бурчал Чжан, тыча пальцем в мутную жидкость. — Как будто я вчера не повторял». Однажды в
Ли Вей, владелец захудалого ресторанчика *«Золотой дракон»* в переулке за рынком Темпл-стрит, каждое утро ругался с поставщиком рыбы: «Опять креветки с душком, Лу Чэн! Ты мне клиентов похоронить хочешь?» По вечерам к нему заходил Минь Ци, друг детства и сантехник, жаловался на жену, пока Ли Вей жарил рис в воке с облезлым покрытием. Однажды в суп с тофу упала записка: *«Закрой лавку до