В приграничном городке Санта-Роса 17-летняя Лусиана пропадает после ночной смены в закусочной «Эль Порталь». Ее брат Хавьер, автомеханик с татуировкой орла на предплечье, находит в ее комнате разорванный блокнот с рисунками церкви Сан-Мигель и записью: «Они шепчут через стены». Соседка-гадалка, донья Марта, показывает ему обгоревшую свечу у порога: «Она не первая. В 89-м так же пропал мальчик с
В пригороде Мехико, 17-летний Диего Рамос роется в старом гараже, где раньше работал его пропавший отец-инженер Луис. Между ржавыми шестеренками и банками краски он находит потрепанный блокнот с формулами и схемой устройства, напоминающего хронометр. «*Если собрать его, сможешь перемещаться на 24 часа назад, но не дальше*», — написано на последней странице корявым почерком. Диего звонит
Луис, механик из переулков Мехико, получает смс от матери: «Элена пропала. Приезжай в Санта-Сесилию». В автобусе, пахнущем жареными чипотле, он листает старые фото — сестра в белом платье на фестивале *Día de Muertos*, её рука обмотана браслетом с чёрным обсидианом. В деревне тётя Роза встречает его у таксофона: «Она ушла к руинам Тескатли ночью, когда луны не было видно. Говорят, слышали крик,
Камила, медсестра из Мехико с потрескавшимся бейджем на униформе, сталкивается с Аной в переулке возле рынка Тихуаны. Художница из Лос-Анджелеса, в джинсах, испачканных акрилом, роняет папку с эскизами. **«Эй, торопишься на пожар?»** — бросает Камила, поднимая листы. **«Прости, мне надо успеть до закрытия арт-магазина»,** — Ана показывает на кисти с облезлым ворсом в пластиковом пакете. Вечером
В Мехико 1940-х Мария Феликс, в соломенной шляпе и платье с синими орхидеями по подолу, толкает тележку с герберами мимо лотков, где жарят *эльотес*. Кармела, её сестра в потёртом фартуке, шепчет: «Скажешь папе, что я ночью уходила?» — «Только если ты перестанешь воровать у него сигареты», — бросает Мария, поправляя конверт с деньгами под горшками с геранью. Через час Лусио, мальчишка с рынка,
В пустыне Атакама чилийский шахтёр Сальвадор Ортега находит в заброшенной штольне камень с трещиной, светящейся молочным светом. Его напарник Рауль, вытирая пот с лица, бросает: *«Этот хлам принесёт беду — помнишь, как в Копиапо пропал тот геолог?»* Сальвадор прячет камень в рюкзак с потёртым логотипом профсоюза. Тем временем в Оахаке мексиканская уличная торговка Роза Мендоса замечает, что её
Лиам, 27 лет, механик из Лос-Анджелеса, находит в багажнике разбитой Toyota Camry пожелтевший дневник с картой. На страницах — пометки красным маркером: «Сан-Диего, погранзастава», «12 миль к югу от Тихуаны», рисунок петли с надписью *«Они не простят»*. В гараже пахнет маслом и ржавыми ключами. «Эй, Луис, это чё за хрень?» — кричит он коллеге, тыча в схему. Тот пожимает плечами: «Бро, машину с
Хоакин Мурьета чистит револьвер на крыльце глинобитной хижины в Санта-Ана-де-Гуадалупе. Его жена Росарио, стирая рубашки в жестяном корыте, бросает: *«Американосы опять увели двух коз. Себастьян видел, как они рубили виноградники»*. Хоакин молча закуривает, глядя на пыльную дорогу, где неделю назад Эдмундо Тревиньо, местный староста, нашел труп погонщика с перерезанным горлом. К вечеру в кантине
Карлос, худощавый парень в потёртой кожаной куртке, копался в ящике с чичарронами на рынке Мерида, когда старуха-продавщица сунула ему свёрток. «*Para tu hermana*», — буркнула она, показывая на символ ягуара, выжженный на ткани. Внутри — обломок каменного диска с трещиной, напоминающей карту метро Мехико. Тем же вечером его сестра Алехандра, подключённая к мониторам в клинике на окраине,
В Мехико 18-летняя Луз каждое утро просыпается под крики уличного продавца тамале, замечая на руке три одинаковые родинки, которые пульсируют перед смертями. Она работает в лавке специй на рынке Сонора, развешивая чили-де-арболь в мешочки, когда внезапно попадает под грузовик с ананасами — и возвращается к запаху жареных кузнечиков из соседнего ларька. «Опять? В третий раз уже!» — бормочет она,
Ана Гарсия, студентка из Мехико, прилетает в Мадрид по обмену, селясь в крохотной квартире над таверной «Эль Соль». Утром ее будит грохот трамвая на площади Лавапьес и голоса уличных торговцев: *«¡Churros calientes!»*. В кафе на углу она сталкивается с Карлосом Ибаньесом, барменом с татуировкой ящерицы на запястье, который поправляет ее испанский: «У нас говорят *ordenador*, не *computadora*». За
В Мехико, в квартире на третьем этаже с треснувшими плиточными полами, братья Эмилиано и Пабло Руэда спорят из-за разваливающейся фабрики отца. Эмилиано, в заляпанной маслом куртке от ночной смены в автосервисе, тычет пальцем в папку с долгами: «Ты даже не смог продать старые станки — теперь свет отключают каждую неделю». Пабло, пытающийся шить сумки из кожзама на продажу, бросает на пол обрывок