Лиза, девушка из Твери с потёртым чемоданом и поддельными кожаными перчатками, устраивается сиделкой к Маргарите Павловне — бывшей пианистке, чья трёхкомнатная на Арбате пахнет камфорой и пылью. В прихожей висит портрет молодой хозяйки в чёрном платье, а в серванте за стеклом — разбитая фарфоровая кукла. "Не трогай книги на верхней полке", — бросает старуха, но ночью Лиза через щель в
В Питере, на углу Литейного и Некрасова, студент-программист Кирилл ковыряется в коде за ноутбуком с наклейкой «Ubuntu». Его соседка Аня, пахнущая кофе из «Зингер-кафе», стучит в дверь: «Роутер опять лагает, починишь? У меня стрим через час». В подъезде трещит лифт, на третьем этаже бабушка Галя вывешивает ковер, ворча на «эти ваши интернеты». Кирилл, подключаясь к Wi-Fi через взломанный
Гриша, в рваных кроссовках с отклеенной подошвой, тащит коробку со старыми микросхемами через заброшенный ангар на окраине Технограда. «Зоя, тут контакты окислились — без паяльника не разберёмся», — кричит он, спотыкаясь о кабель, валяющийся рядом с разбитым дроном. Зоя, в очках с треснувшей линзой, ковыряет отвёрткой в панели энергореактора, который дымится после попытки Гриши «усилить
В полуразрушенном цеху на окраине Москвы Ольга Соколова, закатав рукава, ворчала над отслоившейся штукатуркой: «Ты вообще видела эти стены? Тут не ремонт — археологические раскопки!» Рядом Артем Гусев, смартфон в зубах, крепил к потолку люстру из старых шестеренок, бросая реплики Марине Литвиненко, которая настаивала на скандинавском минимализме. В углу валялись банки с краской «Фейн» — бирюзовая
Харьков, институтская общага с облупившейся краской на лестнице. Никита, физик-экспериментатор, в заправленной в брюки рубашке, каждое утро заваривает чай в жестяном чайнике, пока Таня, биохимик с распущенными рыжими волосами, разбирает пробирки в лаборатории №4. Их столкновение в коридоре: он роняет папку с графиками, она смеётся, поднимая листы. «Ты же знаешь, тут полы не ровные», — говорит
Антон, сорокалетний тестировщик из «Яндекса», застрял в хрущёвке на Ленинском проспекте. В третий день карантина он случайно заказал доставку цветов вместо пиццы через приложение. Лиза, курьерша с вязаной шапкой поверх рыжих волос, привезла ему астры в мокрой газете. «Вам ещё квитанцию? — спросила она, переминаясь в дверях. — А то все сейчас вино берут, а вы…» Он ответил, что перепутал кнопки, но
Катя, в розовой куртке с оторванным карманом, разливает кофе в «Круассане» у метро «Авиамоторная». В углу зала мужик в спортивном костюме тычет пальцем в чек: *«У вас эспрессо 90, а у ларька – 50!»* Она молча переделывает заказ, за спиной пахнет жареными пирожками. После смены заходит в подъезд с облупленными стенами – на почтовом ящике соседки Лиды записка: *«Кто мусор не сортирует – найду и
В харьковском институте 1984 года Нора, 32 года, в потертом лабораторном халате замешивает реактивы, пока ее мать, Ирина Петровна, 58 лет, проверяет журнал учета. «Сероводород опять закончился. Опять ждать месяц?» — бросает Нора лаборанту Саше, вытирая руки об пятнистую тряпку. По вечерам они с матерью едут в троллейбусе №12 до улицы Свердлова, молчат, глядя на промозглые лужи. В квартире с
Артём, программист из офиса на Ленинском проспекте, каждое утро покупает чёрный кофе из вендингового аппарата с заедающей купюроприёмницей. Лиза, его соседка снизу, рисует граффити на трансформаторных будках у метро «Авиамоторная», смешивая краски в жестяных банках из «Пятёрочки». После случайной встречи в лифте, где Артём нёс сломанный системник с торчащими проводами, а Лиза — пачку обойных
Кирилл сдирал наклейку «С добрым утром!» с запотевшего окна хрущёвки, пока закипал чайник с отколотым носиком. Внизу, во дворе, соседка Галина Петровна выгуливала мопса в розовой попоне: «Опять куртку нараспашку? Простудишься, дурак!» — крикнула она, тыча палкой в лужу. В квартире пахло подгоревшей овсянкой — Света, его сестра, забыла выключить плиту, убегая на лекции. На столе валялась записка:
В закулисье Дворца спорта пахло гримом и кофе. Андрей Бурковский, поправляя пиджак с приклеенной на спину бумажкой «Карантин-менеджер», шептал Дмитрию Колчину: «Если провалим про Zoom, смеяться будут только техники за пультом». На сцене «Сборная Камызякского края» тащила резиновую лодку через импровизированную «реку» из голубой ткани, крича в зал: «Ты же с Дальнего Востока — где весла?!» Зал
Кирилл приезжает в промзону под Нижним Тагилом, где в ржавом гараже с запахом мазута остались ящики отцовских инструментов. На вокзале его встречает Андрей, бывший одноклассник в засаленной куртке автослесаря: *«Слышь, папаня твой мне должен был. Теперь это всё моё — по расписке»*. Кирилл молча проходит мимо, замечая на гараже свой детский рисунок танка, обведённый маркером. В доме, пахнущем