Светлана, водитель автобуса из Перми, в шесть утра уже крутила шарф вокруг шеи, пока сын-подросток Миша ковырялся в тарелке с овсянкой. На парковке её ждал раздолбанный ПАЗ-3205 с потёкшим радиатором — механик Вадим, потягивая «Балтику» из пакета, хрипел: «Двигатель чинил, но на морозе опять заглохнет». В раздевалке депо Света услышала сплетни про сокращения: «Сорок третьему маршруту крышка, всех
Анна приезжает в Тверь после десяти лет работы в Питере. На вокзале её встречает Максим, брат школьной подруги, в застиранной футболке с логотипом «РЖД». «Ты ж говорила — только на неделю. Чемодан-то как на три года собрала», — хрипит он, закидывая сумку в багажник «Лады». В квартире на Советской, где умерла мать, пахнет нафталином и старыми книгами. За плиссированными шторами нашла коробку с
Анна замечает, что Дмитрий стал задерживаться на работе, ссылаясь на «авралы в отделе логистики». В субботу, перебирая старые куртки в шкафу, она находит в кармане его пальто женскую серёжку с потускневшим синим камнем. «Ты уверена, что это не твоя?» — спрашивает подруга Катя по телефону, пока Анна стоит у плиты, помешивая остывающий суп. «Я такие не ношу», — бросает она, замечая в окне, как муж
Анна застряла в лифте пятиэтажки на окраине Перми — кнопки не реагировали, свет мигал. Рядом оказался Максим, грузчик из соседнего магазина «Пятерочка», в потёртой куртке с запахом рыбы. «Опять эти жигули-провода», буркнул он, пытаясь всунуть нож между дверьми. Она заметила татуировку на его запястье — кривоватый якорь, как из детской раскраски. Через час, когда их вытащили, он протянул ей пакет
В заброшенном цеху чугунолитейного завода под Тверью Иван Соколов, слесарь с обветренным лицом, трет ладонью замызганную расписку от начальника. *«Опять задерживают?»* — бормочет он, сминая бумагу. В кармане гудит телефон: «Пап, когда заберешь?» — голос дочери Маши, 12 лет, дрожит сквозь помехи. Врачи в областной больнице №4 требуют платные анализы, а у Ивана в кошельке — три сотни и чек из
В Москве, на заброшенной киностудии за Третьим транспортным кольцом, сценарист Антон Клюев, 34 года, в мятом свитере, тыкает пальцем в экран ноутбука: «Лиза, тут вообще логики нет — американец хочет, чтобы главный злой говорил с акцентом, как в девяностых». Режиссер Лиза Громова, в джинсах с пятном от кофе, перематывает монтаж на втором мониторе: «А ты предложи ему робота-казака. Пусть глаза
Кирилл, худощавый реставратор с запахом льняного масла на руках, нашел труп в подсобке галереи «Арт-Сфера» на Никитской. У погибшей — рыжей девушки в рваных джинсах — на шее висел кулон в виде палитры с выцарапанным номером «11». В кармане куртки Кирилл обнаружил квитанцию из химмагазина: 3 баллона аэрозольной краски, купленные за два дня до смерти. «Ты опять влип в историю», — хрипел по телефону
Кирилл, 17 лет, хромает из-за старой травмы — шрамы на правой ноге, костыль с потёртой ручкой. Живёт в пятиэтажке на окраине Екатеринбурга, окна выходят на заброшенную детскую площадку. Каждый день после школы забегает в магазин «Калина» за хлебом и консервами. Мать, Ольга, медсестра в горбольнице, вечно пахнет антисептиком: *«Скидки на гречку были?»* — спрашивает, разбирая пакеты с макаронами.
Старший лейтенант Сергей Волков, сгибая в руке потрёпанную карту Киева, строит маршрут через Подол. Рядом — вратарь Петренко, перематывающий бинты на левой ладони: «Сучье сырьё, вчера осколок зацепил». За спинами солдат — полуразрушенная кондитерская, где раньше пахло миндальным печеньем, а теперь воняет гарью. Миша, 19-летний связист, теребит медальон с фото сестры: «Слышал, если выиграем, паёк
Кирилл Белов, сын владельца строительной компании, знакомится с Аней Соколовой в кофейне на Арбате. Она — начинающий дизайнер интерьеров, живет в съемной однушке в Бутово, заказывает раф с сиропом и смеется слишком громко. Его мать, Елена Петровна, устраивает проверку: приезжает к Ане без предупреждения, вертит в руках дешевую вазу из «Икеи» и спрашивает: «Ты хоть понимаешь, какая ответственность
В городишке под Вологдой, где асфальт вечно в заплатках из-за морозов, семиклассник Кирилл Шумилов торчит на крыше пятиэтажки. В кармане — потрёпанный блокнот с графиком оттепелей. Он вычисляет, когда сойдёт последний снег у гаража дяди Гены, чтобы починить велосипед до апреля. Внизу, возле подъезда с выбитым стеклом, новенькая — Алина Коршунова в красных кедах — тычет пальцем в обшарпанный дом
В хрущёвке на проспекте Науки, 17, Кирилл Малышев, 24 года, разливает холодный чай по стаканам, пока Лида Гордеева, его соседка сверху, раскладывает карты на прожжённой скатерти. «Ты опять забыл сахар», — бросает она, ковыряя лак на мизинце. За окном — промозглый ноябрь, вентиляция гудит. Внезапно свет гаснет, Лида достаёт телефон: «Батарея 3%, щас как ослепнем». Кирилл чиркает зажигалкой, луч