Наталья в белом халате с пятном йода на рукаве выдавливает мазь из тюбика, осматривая лапу дворняги. В кармане дрожит телефон: смс от хирурга — «Предоплата 300 тыс. до пятницы». Вечером, разогревая застывший суп, она звонит сестре: *«Лен, одолжи хоть треть суммы»*. Из динамика потрескивает: *«У самой кредит на ремонт»*. За кухонной дверью Лиза раскрашивает тетрадь с единорогами, прижимая к груди
В феврале 2012-го Надя Толоконникова, Маша Алехина и Катя Самуцевич врываются в Храм Христа Спасителя с гитарой и микрофоном. На глазах у прихожан они надевают разноцветные балаклавы, начинают выкрикивать строчки из «Богородицы, Путина прогони». Охрана в черных куртках сперва замерла, потом рванула к алтарю. «Ломай струны, быстрее!» — кричит Надя, пока гитара глохнет в гуле оторванных динамиков.
Артём, инженер с облупленными наушниками на шее, ковырялся в панели управления старого реактора где-то под Нижним Тагилом. За окном цеха — ржавые вагоны и ворона, долбящая клювом замёрзший кабель. «Опять лампочки моргают, как вчера», — бросил он, тыча отвёрткой в контактную группу. Лида, в замызганном халате с пятном от йодокрахмального реактива, не отрывалась от микроскопа: «Не трогай провода, я
В Москве, 1902 год. Следователь Игнат Волков, бывший военный с шрамом через левую бровь, копается в деле об убийстве купца Семёна Лопахина. В конторе пахнет ладаном — на столе рядом с бумагами валяется расколотая иконка. Писарь Гришка, жуя пряник, бормочет: *«Смотрю, дело-то пахнет не только ладаном, но и чернилами»* — в кармане убитого нашли обрывок рукописи с пометками, похожими на почерк
Иван сидит на кухне в Ейске, растирает льняным маслом колено, распухшее после схватки в цирке Чехии. За окном — дощатые сараи, пыльная улица. Антонина, жена, ставит на стол чугунок с борщом: «Опять на манеж? Не нагляделись на твои синяки?» Он молчит, достаёт из кармана кусок мела, рисует на столе крест — так всегда делал перед боем. В Киеве, после победы над Ле Буше, француженка-акробатка сунула
В Питере, на заброшенной фабрике у Обводного канала, Стас «Черный» ищет ящик с наганом отца. Его девушка Лера в рваных джинсах копается в рюкзаке: *«Серега с района звонил — говорит, Витальку вчера в «Атриуме» видели, торгует какими-то флешками с данными»*. На кухне хрущевки Виталик, обложившись китайскими зарядками, спорит с мелким барыгой Генкой: *«Ты че, с дуба рухнул? За эту фигню мне
Антон, тридцатилетний программист из Химок, три месяца не платил за аренду однокомнатки. Каждое утро он заваривал растворимый кофе «Якобс» в треснувшей кружке, пока соседи сверлили стену. В метро, протискиваясь между рюкзаками, он дорабатывал мобильную игру про космонавта-алкоголика. «Ты думаешь, это кому-то нужно?» — спросил Макс, его друг детства, разливая паленый виски в баре возле станции
Сергей Морозов, бывший кредитный менеджер из киевского банка на Крещатике, три дня прячет от жены увольнительное письмо. Утром разбивает синюю эмалированную кружку, пытаясь одновременно помешивать овсянку и оттаскивать сына Мишу от окна. Ольга, в белом халате с пятнами от хлоргексидина, бросает: «Ты хоть помнишь, где у Ани продлёнка?» Перед уходом в стоматологию на Лесной улице суёт в карман ему
Капитан Егоров сдирает пластырь с обветренной щеки, пока бойцы разгружают ящики с патронами в кузове «Урала». Задание пришло поздно: в горном селе Бешт на Северном Кавказе банда устроила засаду на колонну с медикаментами. «Серый, проверь рации, — Егоров кивает на замшевшегося бойца с татуировкой волка на шее. — Ахмед местный сказал, у них в мечети схрон». Ахмед, проводник в потёртой телогрейке,
В цехах завода №76 в Перми инженер Виктор Петров с закатанными рукавами паял схему для новой зенитной установки. Его коллега, Мария Семёнова, в коридоре курила «Беломор», споря с военпредом: «Если снизим массу снаряда на 200 грамм — дальность упадёт. Проверяли на полигоне под Тамбовом в прошлом месяце». В её блокноте — детские рисунки между формулами расчёта траектории. На столе в цеху валялись
Лида каждое утро ехала на автобусе №14 до городской поликлиники в промзоне. Осень зализывала лужи маслянистой водой у остановки, а в кармане её белого халата лежали леденцы от кашля для бабушки Полины, которая вечно ворчала: «Опять давление скачет, а ты тут конфетки суёшь». В процедурном кабинете пахло хлоркой и йодом, на подоконнике стоял кактус в горшке с трещиной — подарок санитарки Гали. В
Алексей Кулагин, слесарь с завода «Прогресс», каждое утро заваривал чай в жестяной кружке, оставляя на столе разводы от ржавой воды. Его жена Ольга, медсестра в городской поликлинике, прятала зарплату в жестяную банку из-под огурцов под раковиной — деньги копили на ремонт люстры, разбитой месяц назад во время ссоры. «Ты опять с Серегой в гараже сидел?» — бросала она, вытирая пыль с фотографии