Настя, 17 лет, из киевской хрущёвки на Бориспольской, роется в рюкзаке брата своей подруги Иры. Саша исчез три дня назад, оставив на кухне недоеденную паляницу и раскрытый дневник с каракулями: «Ти знаєш, хто ти?» на последней странице. Ира, грызя ноготь, бормочет: «Він тоді з автостанції дзвонив, казав — перепрошую за все». За окном грохочет трамвай №8, а в подъезде пахнет жареными семечками —
В селе Подгорное Олег и его дочь Катя с утра грузят в «Запорожец» корзину с варениками, банку соленых огурцов и старую плед-самоделку. Двигатель чихает, Олег бьет кулаком по капоту: «Ще раз здохнеш — пішемо у металобрухт». Катя перекладывает чернику из жестяного бидона в целлофановый пакет — ягоды рассыпаются по грязи. «Ти завжди так, — ворчит отец, — нічого путнього не довершиш». В саду соседка
Игорь, учитель физкультуры из Черкасс, втирал пятно от вина на своей старой рубашке, пока Оксана, его сестра-парикмахер, сверяла список вещей для поездки. «Паспорт, купальник, зарядка… А где твои водительские права?» — спросила она, перебирая бумаги на кухонном столе. Василий, их сосед-дальнобойщик, предложил добраться до Испании через Польшу на своем раздрызганном «Форде»: «Заправимся дешевым
В казахском селе под Алматой 14-летний Айдар нашел в сарае старый комод с резными драконами. В верхнем ящике лежали пожелтевшие фотографии незнакомцев в советской форме, а под ними — костяная расческа с волосами. Бабушка, помешивая кумыс в чашке, бросила: *"Не трогай — там души заперты, как мышей в ловушке"*. Ночью на кухне заскрипели половицы. Айдар застал младшую сестру Жанну у
В Киеве 90-х 16-летний Макс из Чикаго, в мятом «Adidas», путает ступеньки в хрущёвке на Оболони. Бабка Надежда Ивановна тычет в него половником: «Сними кроссовки, тут ковёр персидский!» В школе на Левобережной одноклассник Вадим, в подшитых джинсах, смеётся над его украинским: «Ты "паляницю" выговори — тогда поговорим». По вечерам Макс торгует жвачкой «Turbo» на Петровке — спорит с
Надежда Степановна, вязаная кофта с выгоревшими локтями, каждое утро раскалывает лёд в колодце заржавленным ведром. Её дом в селе Заречное — скрипучие половицы, фотография мужа-тракториста над кроватью, банки с вареньем на антресолях. Сын Андрей звонит из Киева: «Переезжай, куплю квартиру у парка». Она переминается босыми ногами по холодному полу, глядя на кривого петуха за окном: «А пчёл на зиму
В небольшом селе под Черниговом местная травница Галина Петровна обнаруживает в своем огороде закопанный сверток с костями и восковыми куклами. «Хто це зробив?» — бормочет она, разворачивая тряпку, пахнущую дымом и полынью. Ее племянница, студентка-биолог Ира, случайно активирует древнее заклятье, переписывая старославянские символы из бабушкиного дневника. На следующее утро колодец в центре села
В автосервисе на Оболони Андрей, коренастый механик с татуировкой якоря на предплечье, чинил двигатель «Жигулей», когда приехал Максим — его друг с детства, теперь криминальный «решала» в кожаном пальто. «Опять масло меняешь? Зря время теряешь», — хрипло усмехнулся Максим, доставая пачку долларов из барсетки. Он предложил «быстрый куш» — перегнать контрабандный груз через границу. Андрей
Олег, слесарь с завода «Прогресс» в Дарницком районе Киева, находит в кармане промасленной спецовки записку: *«Ирина знает, где он. Не доверяй патрульным»*. На следующий день, покупая сигареты в ларьке у рынка «Житний», он сталкивается с соседкой Марьяной, которая шепчет: «Твою Ирину вчера забирали в серых «Жигулях». Без номеров». Олег пробирается в её квартиру на Оболони — на полу валяются
Олександр, или Сашко, как его зовут друзья, возвращается в родной провинциальный городок под Киевом после смерти бабушки. В старом доме с облупленными обоями он находит ее дневник с пометкой *"1986"* и потрепанную фотографию молодого мужчины в военной форме. «Ты опять копайся в старье?» — спрашивает соседка Марьяна, заглядывая в окно с миской вареников. Сашко игнорирует, пока не
Оля, в чёрном пальто с оторванной пуговицей, врезается в Сашу на станции «Левобережная», рассыпая по полу папки с эскизами. «Ты всегда так врываешься в людей, как в автобус в час пик?» — хрипло смеётся он, подбирая карандаш с надкусанным ластиком. Через два дня она застаёт его за столиком в «Цимесе» на Подоле — жуёт сирники, читает потрёпанный Муркока. «Кофе с кардамоном? — протягивает кружку. —
Марьяна, 17 лет, рылась в старом сундуке на чердаке бабушкиного дома в Житомире. Под стопкой выцветших платьев нашла жестяную коробку с пуговицами — одна, с треснувшей эмалью и узором в виде спирали, прилипла к пальцам. "Скинь, не бери чужое", — буркнул брат Олег, закручивая гайки на велосипеде у крыльца. На следующий день в школе пуговица нагрелась, а в тетради по алгебре появились