Ливия, инженер-эколог из Стокгольма, переезжает с мужем Янне, архитектором, и детьми Майей и Нильсом в новый дом в пригороде. Через неделю она находит в подвале старые документы застройщика — отчеты о химических отходах под фундаментом. «Тут ртуть, свинец… мы живем на свалке», — говорит она Янне, разложив бумаги на кухонном столе. Он отмахивается: «Может, это ошибка?» Майя тем временем кашляет, а
Лина, студентка факультета ботаники, заметила пропажу Юхана из её группы после того, как он три дня не появлялся на лекциях. В его заброшенном общежитии на улице Свартбексгатан она нашла потёртый блокнот с пометками о «проекте Линнея» и засушенным листом белены. В кафе Lundellska, за столиком с треснувшей керамической кружкой, Эмиль, её друг-биохимик, усмехнулся: «Юхан вечно влипал в странные
Элина, 34 года, бухгалтер в фирме по аренде лодок, каждое утро заваривает растворимый кофе в желтой кружке с надписью "IKEA Family", пока её муж Маркус, младший архитектор в муниципалитете, пытается починить треснувшую ручку на балконной двери их квартиры в Вällingby. В четверг, возвращаясь с работы, она замечает, что в углу гостиной, за диваном из магазина Mio, появилась новая трещина
Эмиль, худой парень в потёртой кожаной куртке, разбирал ноты в подвале стокгольмского кафе *Kaffebröd*, когда Лукас, его сосед с рыжими волосами до плеч, втиснулся в дверь. «Слушай, тут один тип с Германии ищет музыкантов для гастролей. Платят в евро, — Лукас щёлкнул зажигалкой, не закуривая. — Только багаж придётся возить самим. Говорит, инструменты хрупкие». На следующий день Эмиль тащил чёрный
В Берлине Клаус, бывший сантехник, в ржавом фургоне везёт ёмкости с хлоркой и старые газеты. На заброшенной фабрике он стирает следы крови из-под сломанного паркета, ворча: «Опять кого-то с фейерверком перепутали». В кармане жертвы находит ключ от сейфа, звонит напарнице Софии в Сан-Паулу, та через три минуты присылает координаты склада в Роттердаме. У неё дома попугай Карлуша повторяет: *«Сожги
В небольшой деревне у границы хвойного леса медвежонок Бамси копался в огороде, пытаясь спасти подгнившую морковь от жуков-долгоносиков. Его прервал шорох крыльев — над забором кружила девочка в платье, расшитом серебряными нитями. *«Ты же знаешь, где спрятан Ледяной Ключ?»* — спросила Лина, дочь местной волшебницы, указывая на старую карту с отметкой у водопада. Бамси, вытирая лапы о холщовый
Эйрик, норвежский рыбак с потрескавшимися от соли пальцами, каждое утро проверял сети в фьорде возле Олесунна. Его сестра Марта, работавшая на консервном заводе, однажды бросила в разговоре: *«Если не уеду отсюда, сойду с ума от вони селедки»*. Через неделю она исчезла, оставив в холодильнике открытую банку горчицы и билет на поезд до Копенгагена. В том же поезде ехала Лисбет — датская студентка,
Ээро, парень из пригорода Хельсинки, каждое утро чинит моторы старых лодок в порту, пока его сестра Айно не приносит ему термос с кофе и бутерброды с солёной сельдью. В Стокгольме Лина, студентка-архитектор, спорит с отцом о реставрации дома XVII века на улице Västerlånggatan: «Ты хочешь превратить историю в стеклянный куб?» — «А ты предпочла бы, чтобы он сгнил?» Они встречаются случайно на
Эмиль просыпается в палатке, пахнущей сыростью и старым нейлоном. Тува, его сестра, разливает кофе в треснутые кружки, пока их собака, Бьорн, роется в кустах за упавшим куском колбасы. «Опять дождь», — бормочет Эмиль, вытирая конденсат с часов отца, которые он носит даже спать. В соседнем кемпинге Мэрика и Ларс, пожилая пара, спорят из-за дров. Тува настаивает: «Пойдем к озеру, как вчера». Они
Эрик, 17 лет, живет с отцом Ларсом в рыбацкой деревне под Гётеборгом. Ларс чинит сети в сарае с покосившейся дверью, пахнет смолой и мокрой шерстью. По утрам Эрик проверяет деревянные ловушки на краю болота — отец учил: *«Сойку бери только с рыжими перьями под крылом, остальных отпускай»*. В пятницу, когда шторм повалил сосну у причала, Ларс не вернулся с озера. В ящике его верстака Эрик находит
В припортовом районе Осло пятнадцатилетняя Лив находит в ржавой урне свёрток с письмами 1943 года, подписанными «Астрид». Её сосед Эйнар, роясь в гараже отца-дальнобойщика, обнаруживает старую карту с отметками возле заброшенной школы в Лиллестрёме. «Тут раньше прятали контрабанду, — бормочет он, разглядывая пятна от бензина. — Отец говорил, что в подвалах до сих пор пахнет керосином». Лив тайком
Мераб, 17 лет, каждое утро ездит на маршрутке из Варкетили в старую танцевальную студию на проспекте Агмашенебели. Там — потёртый паркет, запах пота и лак для волос, который Давид, его старший брат, наносит перед зеркалом. «Опять спину сгорбил, — бросает Давид, поправляя ремень с серебряной пряжкой. — Настоящий *лезгин* ногами вбивает ритм, а не щупает пол, как слепой кот». Мераб молчит, вытирает