В якутском поселке Усть-Нера врач Анна Семенова каждое утро пробирается через сугробы к обветшалому медпункту. Водитель Сергей Лопатин, в прошлом военный, тащит на санях ящик с ампулами: «Опять замерзли, как вчерашний суп». В очереди у крыльца — рыбаки с обмороженными пальцами, старуха-эвенка с грудным ребенком. Анна ругается на Сергея за разбитый термометр, тот хрипло смеется: «Здесь даже время
Виктор Селиверстов, бывший десантник с шершавыми ладонями от гаечных ключей, чинит «Жигули» в гараже за домом. На стене — фото молодости: он в тельняшке, с гранатой в руке. Сын Игорь, в рваных джинсах и с гитарой за спиной, заявляет за завтраком: «В армию не пойду. У меня группа, концерты». Виктор хлопает кружкой о стол, чай расплёскивается на клеёнку с цветочным узором: «Концерты… Ты сопляк,
Антон, курьер с пробитым колесом велосипеда, каждое утро объезжает киевские улицы — от Подола до Лысой горы. В маршруте всегда пятно: граффити у выхода из метро «Левобережная», которое меняет сюжет за ночь. Вчера — взрыв сверхновой, сегодня — девушка с волосами цвета ржавчины. «Ты видел?» — спрашивает он у продавца шаурмы, тыча пальцем в стену. Тот пожимает плечами: «Да это бомжи рисуют, или ты с
Томоя Окадзима, теперь уже не школьник, а работник местной электрической компании, каждое утро заворачивает в пекарню «Фурукава», где Нагиса, в фартуке с мукой на рукавах, пытается испечь хлеб в форме панды. «Опять подгорело… Может, добавить меньше сахара?» — бормочет она, а её отец Акио, смеясь, напоминает, что клиенты ждут обычные булки, а не «зоопарк». По вечерам Томоя чинит старый вентилятор
Стивен Ковач, программист из лондонского филиала EuroData Corp, случайно наткнулся на цепочку зашифрованных файлов во время рутинного аудита серверов. В них упоминались коды проектов «Хаос-12» и «Лабиринт», привязанные к клинике в Бухаресте. Он позвонил коллеге из румынского офиса, Элис Моруц, которая прошептала в трубку: *«Стирай историю браузера. Они проверяют наши IP»*, прежде чем связь
Лусия, 23 года, моет стойку в кафе на улице Латур в Барселоне, когда находит за старым холодильником потрепанный дневник с инициалами "М.Р. 1936". Внутри — схема метро с отметкой возле станции "Арка дель Театре" и записи о "тени, которая шепчет цифры". Ее сосед Карлос, студент-историк с татуировкой жука на запястье, узнает почерк: "Это Мануэль Рохас — электрик,
Москва, хрущевка на улице Гримау. Анна, учительница литературы с медальоном в виде совы, каждое утро варит кофе в алюминиевой турке, пока её муж Максим, архитектор из «Стройпроекта», перебирает чертежи на балконе. Их дочь Катя, пятнадцать лет, красит ресницы тушью «Л’Ореаль» перед зеркалом в ванной, пряча джинсы с дырками под школьную юбку. «Опять геометрия первым уроком?» — бросает она, хлопая
Джек Торренс, инженер сейсмологической службы, сидел в душном офисе с пластиковыми стаканами из-под кофе на мониторе. На экране мелькали графики с аномальными пиками. «Сьюзен, посмотри на частоту — это не просто толчки. Через три часа всё рухнет», — он ткнул пальцем в красную зону. Коллега пожала плечами: «Даунтаун не эвакуируем без одера сверху. Опять кричишь про апокалипсис?» Джек потрогал
Шишимо копался в старом сарае за рисовым полем, когда услышал гул из-под земли. За отвалившейся каменной плитой он нашел заржавевшего робота с треснувшим глазом-линзой. «Ты живой?» — спросил мальчик, стуча по холодной броне. Механик из деревни, дядя Цутому, хрипел, затягиваясь трубкой: «Этого «Стражника» предки закопали не просто так. Включишь — проснется и война». Но Шишимо тайком стащил масло
Ольга, медсестра из киевской горбольницы №5, получает диагноз дочери — у Кати врожденный порок сердца. «Операция в Германии, 30 тысяч евро. Месяц на сборы», — бормочет хирург, пряча глаза. Ольга ночует в подсобке, ест доширак из пластиковых стаканчиков, считает зарплату: 1800 гривен. На третий день берет кредит у соседа-автослесаря Виталия под 15% в неделю. «Семеновна, ты ж сгоришь», — шепчет
Ханна, рыбачка с треснувшими от холода пальцами, каждое утро разгружает сети в порту Рейкьявика. Её брат Арнар, лаборант на геотермальной станции, неделю носит в кармане обломок базальта с выцарапанным знаком — нашел у трубы с кипятком, где земля под паром шипела, как змея. «Ты пахнешь тухлой пикшей, — бросает он, заставая её за чисткой трески в подсобке. — И перестань считать чешую, это уже
Джон Арбакл, в мятом пиджаке и с фотоаппаратом Nikon D80, получает заказ от журнала *Global Bites* — сделать репортаж о уличной еде в четырёх странах. Гарфилд, развалившись на диване с пятном от вишнёвого сока, хрипит: «Лазанья в Мумбаи? Ты с ума сошел!» Оди, собирая чемодан с принтом Эйфелевой башни, суёт внутрь пакет с сухим кормом: «Там будут креветки в Сингапуре. Жирные, как твои щеки». Кот,