Антон, в засаленной спецовке с надписью "Автосервис на Ленинградке", вытирает руки об тряпку, пока Лиза, в потёртом свитере с мятой геранью на подоконнике за спиной, ставит оценки в классный журнал. Они встречаются у ларька с чебуреками возле станции метро "Кузьминки" — он вечно опаздает, оставляя масляные отпечатки на стаканчике с кофе. *"Опять КамАЗ разбирал?"* —
Маша влетела в раздевалку, на ходу сдирая шарф. Игорь, доедая булку с маком, уперся плечом в шкафчик 145-й. "Опять алгебру проспала?" — бросил он, заметив смятые листы в её рюкзаке. "У тебя бы голова не трещала, если б папанька каждую ночь телевизором в стену лупил", — выдохнула Маша, поправляя сползший под свитер воротничок. На третьем этаже Наталья Сергеевна уже ставила
Юн Со Мин копошится в коробках с пожелтевшими газетами на чердаке книжного магазина «Чхонъун». Её серебряный кулон с трещиной задевает за шнур настольной лампы, когда она достаёт потёртый конверт с фотографией мужчины в военной форме. «Опять не спишь?» — хрипит снизу владелец магазина, Ким Тхэсик, стуча тростью по лестнице. На следующее утро в кафе на улице Инсадон Ли Джэ Хун перебирает
Виктор слез с автобуса возле старого причала, в воздухе висела вонь тухлой рыбы и мазута. Он прошел мимо ржавых бочек, где подростки пили портвейн из горла, и свернул к дому брата. Сергей чинил сети во дворе, даже не поднял головы: «Думал, сгинешь в Москве навсегда». Вечером за консервами и водкой Виктор спросил про старую лодку. «Грек теперь тут хозяин, — брат стукнул банкой о стол, — Спроси у
Лейтенант Эрих Шульц, закопченный пороховой гарью, пробирался через подвал разрушенной типографии на Шпрее. Его сапоги вязли в лужах из смеси крови и дождевой воды. «Мюллер! Беккер!» — хрипел он, переворачивая трупы в серых шинелях. В углу нашел котелок с холодным картофельным супом — съел жадно, не вынимая окурка изо рта. На втором этаже грохнул из «люгера» подростка в гитлерюгендской форме,
Пако, зелёный ара с облезлым хвостом, воровал семечки с лотка на рынке Сонора, пока Чула, самка попугая с выгоревшими перьями на спине, громко торговалась с продавцом из-за перца чили. «¡Cuidado, viejo! Тут крысы по углам шныряют», — крикнула она, кивая на разбитые ящики с манго. Грузовик с потёртым логотипом Oxxo, заваленный мешками кофе, привлёк внимание Туко — ворона в потёртой кепке. «Завтра
Лиам, 27 лет, мойщик окон в небоскребах Торонто, после смены заходил в закусочную *Red Elk Diner*. Там София, официантка с татуировкой колибри на запястье, оставляла ему чек с номерами телефонов клиентов. «Держи, старичок. Твой «список на сегодня» — она кивала на цифры, обведенные губной помадой. По вечерам он звонил незнакомцам, договариваясь о встречах в парке Тринити-Беллс. Один раз мужчина в
Эми в потной голубой блузке топчется на сцене нью-йоркского клуба «Comedy Cellar», размахивая микрофоном как сигарой. «Знаете, как мой папа узнал, что я начала встречаться? — затяжная пауза, щурится в свет софитов. — Спросил: «Почему ты перестала есть Cheetos в ванной?»» Зал взрывается хриплым смехом, а она, перебивая себя, вставляет историю про сестру Ким, которая пыталась продать её старые
Никки выходит из автобуса на заснеженной остановке в Пихтовой Горе, сжимая потёртый рюкзак. Джейк встречает её молча, бросает в кузов пикапа: «Ты же не задержалась надолго в городе?» Она устраивается на работу в мастерскую Бена — чинит двигатели, пахнущие маслом и бензином. Дастин, заметив дым из трубы гаража, заходит «проверить документы»: «Снова везешь контрабанду, или просто кофе пережгла?»
Алексей, инженер-электрик с ломкими очками в черной оправе, переехал в квартиру на углу Гороховой и Вознесенского проспекта. В ванной с отслоившейся плиткой висело зеркало с трещиной в форме молнии — прежние хозяева заклеили его газетой 1987 года. По ночам из раковины доносился шепот: «Ты же видишь?» — Алексей списывал это на шум труб. Соседка снизу, Валентина Семеновна в халате с вытертыми
Лена, старшеклассница из пригорода Милуоки, нашла в подвале бабушкиного дома потрёпанный блокнот с правилами «ритуала для смелых». В пятницу вечером она позвала брата Майлза и соседа Джейка в заброшенный дом у лесопилки. «Берёшь фотографию, три свечи, каплю крови на порог, — бормотала она, расставляя предметы на полу с плесневыми пятнами. — Если свечи гаснут до рассвета, Он придёт». Джейк щёлкнул
Ларс, 17 лет, копался в подвале старого дома в Амстердаме, где наткнулся на заржавевший ящик с дневником отца, пропавшего в 1999. На страницах — схемы метро Берлина, исписанные формулами на голландском и немецком, пятна от кофе. «*Здесь что-то набрано поверх чернил... видишь, цифры?*» — Эмилия, соседка-реставратор, приложила к тексту ультрафиолетовую лампу, выхватив из темноты координаты: 52°31′