В порту Гавр ночью тускло горят фонари. Фарид, в кожаном пиджаке с подпалиной на рукаве, грузит контейнеры с маркировкой «ХБ-12». Один из них — с красным крестом, внутри не лекарства, как в декларации, а пачки евро, перетянутые плёнкой. Лейла, аудитор в очках со сколотой дужкой, листает документы в портовой конторе: «Почему расходы на логистику выросли на 300% за месяц?» — тычет пальцем в экран.
В разбитом блиндаже под Харьковом Игорь Коваль, 32 года, бывший шахтёр из Донецка, чистит затвор автомата под треск дизельной «печки». Рядом Вадим «Черный», 19 лет, с обгоревшей щекой, спорит с медсестрой Лидой: *«Не трожь бинты, их на троих хватит!»* За стеной — перепаханный снарядами полигон, где штрафная рота роет траншеи под дождём. Ночью Игорь меняет пачку «Примы» на карту у дезертира Саши:
Лейла, 16 лет, в разгар подготовки к школьной декаде науки замечает, что стены её комнаты в съемном доме под Лос-Анджелесом начали «мерцать». Запах лавандового освежителя от старого дивана смешивается с видениями: она видит себя в кафе с синими волосами, а через секунду — ту же кухню, но с разбитой чашкой на полу. «Ты опять не спала?» — спрашивает её отец Грег, автомеханик с татуировкой орла на
Лила Морган, в потёртой кожаной куртке, каждое утро ждёт Марка Дойла у старой будки с хот-догами возле школы. Он опаздывает, как всегда, пряча под капюшоном синяк под глазом — вчера снова драка с отцом. «Тебе вообще есть что сказать?» — бросает она, разворачивая скомканную записку с его почерком: *«Встретимся в гараже после пятого урока. Важно»*. Вместо встречи Марк исчезает на три дня, оставляя
Вася, парень в стоптанных валенках, сбегает из деревни Глухово на попутке — дед Игнат кричит ему вдогонку: *«Слухай, хлопче, город тебя з’їсть, як мишу…»*. В городе он спит в общежитии с облезлыми обоями в матрёшках, работает на стройке. Бригадир Семён, в синей каске и с поддельными часами, тычет пальцем в его лапти: *«Ты чё, с луны свалился? Документы покажи!»*. По вечерам Вася звонит деду с
Габбар Сингх, высокий мужчина с густыми усами и всегда в красно-оранжевом тюрбане, разъезжает по переулкам Джайсалмера на потёртом Enfield. Его напарник, Сукхи Рам, вечно жалуется на жару, вытирая лицо краем курты: «Сардар, эти контрабандисты спят в кондиционерах, а мы тут как шакалы под солнцем». В лавке старьёвщика Мохита они находят свёрток с опиумом, зашитый в старую парчу. Мохит, дрожа,
Катерина, 23 года, работает в киевской кофейне на Подоле. Каждое утро она едет на синей ветке метро до Контрактовой площади, считая трещины в плитке перехода. В кармане — потрепанный блокнот с адресами: ищет младшего брата Мишку, который исчез после призыва в 2014-м. Вечером, в общежитии на Оболони, соседка Оля, парикмахерша, спрашивает: *«Опять в военкомат звонила? Тебе бы в СБУ стучаться, а не
Эмир, парень с шершавыми от верёвок руками, таскает ящики с анчоусами в стамбульском порту Касымпаша. Его сестра Айше ругается, что он вечно пахнет рыбой: «Опять сапоги в чешуе? Мама полдень оттирала ковёр!» По вечерам он пробирается через толчею рынка Капалы Чаршы к лавке Лейлы, где та раскладывает расписные изникские тарелки. Её отец, усатый Харун, ворчит, что «мальчишка с причала» отвлекает от
Саша, пятнадцать лет, с синяком под глазом, тащит рюкзак через школьный двор. За углом гаража Макс, в растянутой футболке «Адидас», жуёт жвачку и щёлкает зажигалкой: «Слышь, пацан, твоя Лиза вчера с Лехой у киоска торчала». Саша бьёт кулаком в бетонную стену — трещина, окровавленные костяшки. Вечером в подвальном зале «Сталь», где пахнет потом и ржавыми гантелями, тренер Гена, бывший боксёр с
Арджун Шарма, худощавый парень в очках с потрескавшейся оправой, ковырялся в коде на стареньком ноутбуке в углу офиса. Рядом валялись пустые стаканчики из-под масала-чая — их приносил Раджеш, коллега с третьего этажа, который вечно торчал в курилке. «Слушай, тут опять платежка глючит, — Арджун ткнул пальцем в экран, — Вчера клиент из Ченнаи орал, что транзакция зависла». Раджеш, жуя самосу,
Ли Вэй, парень в потертой куртке, и Сяо Лан, её волосы собраны в небрежный пучок, пробираются через заросли бамбука к расщелине в скале. Карта, переданная старым грабителем могил Чжан Лао, мокнет у Ли Вэя в кармане. «Там, за каменным драконом, вход», — вспоминает он слова старика, вытирая пот со лба. В рюкзаке — мотки верёвки, фонарь на керосине и глиняная свеча с трещиной. Сяо Лан нащупывает в
В Загребе, на улице с облупившейся штукатуркой, Анте Ковач копается в папках с пожелтевшими статьями. Его редакционный стол завален кружками с остатками холодного кофе, а из окна доносится гудение трамвая №15. Лика Вукович, в синей кофте с потёртыми локтями, тычет пальцем в заметку о пожаре на фабрике «Ядран»: «Смотри, здесь упоминают Ивицу Бралича. Тот самый, что сейчас в мэрии сидит». Анте