Ольга, инженер-химик с завода «Красный Октябрь», каждое утро толкалась в очереди за хлебом у булочной на проспекте Стачек. Сергей, ее муж, слесарь-наладчик, уходил в цех к шести утра, оставляя на столе смятые записки: «Соль в синей банке, не забудь». Их комната в коммуналке пахла масляной краской — соседка Марфа Семеновна красила табуретку у общего телефона. Однажды Ольга нашла в Сергеевом
Лера, в потёртой кофте с капюшоном, сидит на подоконнике в заброшенном ангаре за школой, куда ребята тайком пробираются через дыру в заборе. Рядом Витя, нервно щёлкающий зажигалкой, достаёт из рюкзака листок с правилами клуба: «Никаких имён. Никаких оценок». «А если кто-то соврёт?» — бормочет Лера, разминая в руках пузырёк с синими чернилами, которые она стащила у учительницы химии. Саша,
Кай, 12 лет, копался в ржавом ящике на причале, вытащил потёртую карту с отметкой «X» возле маяка. Сестра Эйвери, в зеленой толстовке с капюшоном, щёлкнула замком на велосипеде: «Опять про монстров? Папа просто свалил, как все». Кай сунул в рюкзак компас и фонарик, пробормотал: «Если он там, найду. Привяжусь к мачте, как Одиссей». Ночью они прокрались к старой лодке «Морская ведьма», запустили
Лейф, 34 года, в рваном оранжевом дождевике копался в заброшенной геотермальной станции под Рейкьявиком. Нашёл сломанный GPS-трекер сестры Эйры — та исчезла после того, как их рыбацкий бот затонул у берегов Гримси. В кармане у него завалялась конфета «Мамма Миа», которую Эйра всегда носила против морской болезни. «Чёрт, тут следы крови на панели управления», — бормотал он, вытирая пальцы о замшу
Эдди, щурясь от тумана, поправлял потёртый пиджак у входа в паб "Кривой гвоздь". Микки, в кепке с потускневшим козырьком, жевал холодный пирог с мясом, разглядывая схему доков. "Опять через канализацию? — сплюнул Эдди, тыкая пальцем в карту. — В прошлый раз чуть крысы сапоги не сожрали". Микки усмехнулся: "Альтернатива — камеры у Сэмюэла. Его люди скучают без
Наташа, 16 лет, втирает камфорное масло в онемевшие ноги матери, пока та молча смотрит в потолок хрущевки. После смены в аптеке на улице Горького подбирает потрескавшуюся иконку с ликом Николая Угодника возле заброшенного гаража — завернула в полиэтиленовый пакет из-под гречки. Наутро мать впервые за два года пошевелила указательным пальцем. "Галя, срочно приходи — мама двигается!", —
Лина Шульц, реставратор из берлинского музея, обнаружила в подкладке старинной картины обгоревшее письмо на французском. На углу Франкфуртер-аллее, за чашкой кофе с корицей, она показала его Луке Дювалю — инженеру, приехавшему из Парижа проверять ветряки под Потсдамом. «*Ты веришь, что прошлое может разорвать настоящее?*» — спросила она, разглаживая смятый лист с датой «1943». Лука, вытирая
Макс Крамер, затянув сигарету у входа в бункер под Бруклинским мостом, роняет Лене конверт с билетами в Майами. «Там теплее, чем в этом дерьмовом гараже», — хрипит он, указывая на старую карту с отметкой возле порта. Лена, разбирая ящики с радиодеталями в подпольной мастерской, натыкается на спрятанный жетон с гравировкой «V.С. 12.08.2009» — дата, когда их бывший напарник Виктор Стоун якобы погиб
Крампус, с пятном мазута на рубашке, ковырял в двигателе катера, когда Винни ворвалась в сарай с потрепанным блокнотом. "Пап, смотри — вчера у бухты Ласкин нашли шрамы на скалах. Такие же, как тогда". В блокноте — зарисовки щупалец и вырезка из газеты 1987 года про исчезнувший траулер. На кухне, перебирая старые ключи от маяка, Крампус наткнулся на письмо от брата-океанолога: "Они
Арман, инженер-энергетик с облупленными тату на пальцах, каждое утро объезжает подстанции вдоль старой ЛЭП, тянущейся от Еревана до границы. В рюкзаке — схема 1992 года с пометкой *«Резервная ветка — не вводить в эксплуатацию»*, найденная в архиве после смерти отца. «Ты в курсе, что эти кабели до сих пор под напряжением?» — он бросает папку на стол начальника, указывая на красные метки. Тот,
Джесси, 17 лет, в рваной кожаной куртке, украл пачку денег из сейфа отца-дальнобойщика. Сбежал на старой «Хонде» через пустыню Аризоны, прихватив Лилу — соседку с розовыми волосами, которая мастерила брелоки из проволоки для продажи на заправке. Они остановились у трейлера её тётки возле озера: пластиковая мебель, запах жареной рыбы, рация на кухне трещала о штормовых предупреждениях. «Ты уверен,
Светка выезжает из села под Житомиром на рейсовом автобусе с треснувшим задним стеклом. В синем чемодане с наклейками «Киев» — два свитера, тетрадь со стихами и фото сестры Иры, которая осталась с матерью. Наталья, мать, сунула ей в карман свёрток с салом и луком, прошептала: «Там дядя Валера на Святошино, пустит на неделю». Светка кивнула, глядя, как пыль с гравийной дороги прилипает к мокрым от