Эмили Картер, 28 лет, копирайтер из рекламного агентства в Бруклине, каждое утро брала кофе с корицей в ларьке у метро «Декалб-авеню». Её парень, Джейк Моррисон, 30 лет, проектировал стеклянные офисные здания и коллекционировал винтажные комиксы. В четверг вечером, разбирая почту, Эмили нашла конверт с билетами в Рейкьявик — Джейк положил его между счетами за электричество. «Ты серьезно? Это
Минджун, менеджер среднего звена в потёртом пиджаке, и Ынхи, студентка с синяком под глазом, копались в обломках самолёта среди пальм. Чансоль, бывший военный в мяной рубашке, раздражённо пинал пустую канистру: "Здесь даже воды нет, только песок в зубах скрипит". Соён, молчаливая стюардесса, сорвала с шеи платок в мелких ромашках, чтобы перевязать рану пассажиру — старику, который всё
Томас, в рваной куртке с пятном от кофе на рукаве, разгружал ящики в порту Таллина, когда Юлия, её волосы собраны в небрежный пучок, нашла контейнер с дыркой в крышке. Внутри шевелились три кота с шерстью цвета мха. «Смотри, глаза как у болотных духов», — прошептала она, тыча пальцем в зрачки, отливавшие желтизной. Коты сбежали той же ночью, перевернув банку с солеными огурцами в их квартире на
Лейф, рыжеволосый мальчишка в залатанной куртке, каждое утро пробирался через заросли чертополоха к старому маяку, где прятал самодельный лук. Его младшая сестра Астрид, кашлявшая в углу хижины с потрескавшимися стенами, попросила собрать коренья для отвара: «Серый тролль у озера украл мамины травы, — прошептала она, обматывая шалью горло. — Без них не выздоровею». В кармане у Лейфа заскрипела
Лена, медсестра из районной поликлиники, нашла в старом серванте отца потёртый конверт с фотографиями восьми незнакомцев. На обороте — синими чернилами: «Кладбище у реки, ищи под осиной». В тот же вечер её сосед Геннадий, таксист с перегаром, принёс ключи от заброшенной дачи на окраине: «Твой батя перед смертью торопился, всё твердил — не путай нитку». На кухне, где пахло жареной картошкой, Лена
Эмили, девятнадцатилетняя официантка с тонким шрамом над верхней губой, разливает эспрессо в кафе на задворках Брикстона. Её смену прерывает Лиам — парень в потёртой косухе, который каждый вторник заказывает чёрный чай с мятой. «Слушай, может, свалим отсюда?» — он стучит пальцами по стойке, пока Эмили вытирает блюдце с трещиной. Она отмахивается: «Мне ещё три часа тут мыть эти чёртовы кружки».
Карлос, 28 лет, разгружает коробки с консервами в подсобке бара *La Sombra* на улице Лавапьес. Заметил трещину в стене за стеллажом — внутри блеснул красный свет. Позвал бармена Пако: «Смотри, тут как будто техника какая-то». Пако потрогал стену, выругался по-цыгански, сказал, что это старая проводка. Но ночью Карлос вернулся с фонариком, отковырял штукатурку — наткнулся на панель с символами,
Лина Шульц, 17 лет, каждое утро протирала витрину книжного магазина на Крамгассе в Берне, пока не заметила в старом фолианте конверт с адресом «Hinter der Zytglogge, 11 Uhr». Внутри лежало фото 1942 года: мужчина в форме стоит рядом с ящиком, помеченным знаком в виде переплетённых змей. Ее сосед Марко, подрабатывающий курьером, узнал здание — заброшенный склад у реки Ааре, где его дед когда-то
Кайл Барнс, с облупившейся краской на дверях трейлера, коптит сигареты на крыльце. Его сестра Меган тащит сумки с консервами из «Price Cutter», бросает: *«Ты опять не вынес мусор? Джесси через час из школы придет — тут воняет, как в помойке»*. Он молча давит окурок сапогом, замечает царапины на костяшках — следы прошлой ночи, когда пытался выбить правду из пьяницы у склада химзавода. По утрам
В трущобах Мумбаи 18-летний Раджеш Шарма торгует самодельными брелоками из старых проводов возле станции «Чёрный рынок». Его соседка Мэри, сирота с татуировкой лотоса на запястье, ворует у туристов кошельки, пряча их в разорванную сумку «Adidas». «Сколько можно есть рис с солью?» — бросает Раджеш в стену, разбивая тарелку, пока его мать, Шанти, стирает в тазу форму официанта — единную ценную вещь
Мегрэ, затягиваясь папиросой, осматривает квартиру на третьем этаже дома возле площади Данфер-Рошро. На полу — лужа крови, разбитая ваза, следы грязи от сапог. Лапойнт, мокрый от дождя, бормочет: *«Шеф, соседи говорят, слышали крики в два ночи. Андерсен, тот голландец с первого этажа, видел незнакомца в плаще»*. В кухне мадам Озен дрожащими руками наливает кофе, ее синий халат запачкан мукой.
Лео, пятнадцатилетний парень в потрёпанных кедах, каждое утро звонил матери с таксофона у булочной на улице Риволи. Автомат глотал монеты, но отвечали только гудки. Рядом валялся рюкзак с консервами, которые он стащил из «Моноприкса» — супермаркет уже месяц стоял с разбитыми витринами. «Опять тухлятина?» — Додо, его младший брат, ковырял вилкой в банке тушёнки, сидя на крыше разграбленного