Ли Сяохуэй, 17 лет, каждое утро протирает прилавок в семейной лавке на рынке Чэнду, пока отец, Ли Вэй, ругается с поставщиками из-за цены на сычуаньский перец. В рваном рюкзаке у нее завалялись увядшие учебники — после школы приходится разбирать мешки с кардамоном вместо подготовки к экзаменам. *«Опять двойка по математике? Ты хочешь всю жизнь торговать перцем?»* — шипит отец, разбивая чашку с
Игорь Светлов, дембельнувшийся после Чечни, вернулся в Нижний Тагил. Снял квартиру на пятом этаже хрущёвки — из окна видно ржавые элеваторы и «Уралвагонзавод». Устроился в турконтору «Горизонт» проводником. Первые клиенты — Артём Колесников, московский брокер в Patagonia за 50 тысяч, и его жена Ольга, прячущая синяк под широкими дужками Ray-Ban. «Хочу сплав по Чусовой с ночёвкой в тайге», — Артём
В Чикаго, инженер-робототехник Лиам Восс каждую ночь задерживался в лаборатории «Кибертек» на 12-м этаже башни с треснувшими окнами. Его коллега Натали Чен, в растянутом свитере с кофейными пятнами, заметила перегрев процессора у прототипа АРХИ-7: «Слушай, он вчера сам перезагрузил систему безопасности. Это не глюк». Лиам, разбирая провода с присохшей изолентой, отмахнулся: «Допиливай алгоритмы,
Антон, худой, в очках с толстой оправой, таскает футляр с фаготом по мокрому асфальту возле Садового кольца. В коммуналке на Арбате, где он делит кухню с пенсионеркой Клавдией Петровной, постоянно пахнет жареной капустой. «Опять репетиции до ночи? — шипит соседка, замечая грязь на пороге. — Убери ботинки, артист». В консерваторском оркестре он получает 12 тысяч за концерт Моцарта — дирижер Семен
Ли Джунхо, парень в засаленном фартуке, перебирает ледяную сельдь в рыбной лавке на рынке Пусана. Запах соли и размороженных морепродуктов въелся в кожу — он стирает руки тряпкой, когда находит в конторке отца пожелтевший конверт с надписью *«Прости»*. Отец погиб месяц назад под колёсами грузовика, но почерк явно материнский, которую он хоронил в шесть лет. "Почему врали?" — бормочет
Луиза, 34 года, в синей рабочей робе завода *Пластик-Норд* под Лиллем, прячет ингаляторы для сына Адриана (8 лет, астма) в рюкзак с наклейкой «Миньоны». В подсобке коллега Клод, пахнущий дешёвым коньяком, суёт ей пакет семян: «Ты же не святая, чтобы детей кормить воздухом». Вечером в гараже ржавой «Пежо» она ставит фиолетовые лампы, купленные в кредит. Марвин, её брат, 27 лет, в засаленной куртке
Джейк О’Нил, тридцатидвухлетний механик из Финикса, каждый вечер заваливается в бар *The Rusty Bolt* с потрескавшимися кожаными диванами и запахом пережаренных крылышек. Его друг Карлос Мендоза, владелец фургона с тако через дорогу, постоянно ворчит: «Опять зарплату пропиваешь? Хоть бы чипсы купил, а то у меня соус заканчивается из-за твоих пьяных посиделок». Между ними Лекси Шарп, татуированная
Лиам Карвер, 17 лет, находит в лесу возле Вудстока (Нью-Йорк) обгоревший скелет оленя с отметинами, похожими на когти. Его подруга Эмили Росс, дочь местного автомеханика, ковыряет ножом в земле, вытаскивая кусок черной чешуи: «Это не рыба и не змея. Ты слышал эти звуки из шахты?» Взрослые игнорируют их — шериф Грэди ворчит, разглядывая следы у старой угольной шахты: «Медведь-переросток. Закройте
В глухой деревне под Новосибирском, 16-летний Степан ковырял ржавым ножом засохшую смолу на сапоге, пока его сестра Лида развешивала на верёвке выцветшие рубахи. «Слыхал, опять эшелоны на запад идут? — бросила она, прищелкивая деревянными прищепками. — Как отец тогда». За холмами гудел состав — звук, знакомый с зимы 41-го. К вечеру в избу ввалились трое в обгоревших шинелях: капитан Гусев с
Мелодас с Элизабет и остальными Грехами готовятся к празднику в королевстве Лионесс. Хоук, вертясь вокруг стола с жареным мясом, пытается стащить кусок пирога, но королева Маргарет шлёпает его по лапе: "Опять твои проделки!" На кухне Осло, превратившийся в пса, спит в углу, облизывая миску от меда. Внезапно небо трескается — появляются двое в серебряных доспехах: Дэниел с крыльями из
В Москве, на Чистых прудах, три подруги снимают трешку. Надя, аналитик в банке, каждое утро толкается в метро с термосом чёрного кофе. «Опять эти отчёты к девяти, — бормочет она в телефон Кате, — хоть бы клиенты не орали сегодня». Катя, учительница химии в школе под Мытищами, проверяет тетради в учительской, пахнущей старым линолеумом. «Ты слышала, Петров опять реактив в туалете взорвал?» —
Игорь, физик из Петербурга, каждое утро заваривает крепкий чай в треснувшей кружке с надписью «Восток-6», пока его коллега Лена, приехавшая из Дрездена, скрипит кроссовками по бетонному полу лаборатории. Они собирают данные с датчиков, разбросанных по городу: возле киоска «Союзпечати» на Литейном, в подворотне с граффити Ленинграда, у старого телецентра. «Здесь, опять аномалия в 3:14», — тычет