Кирилл тащит за собой Дашу и Антона через ржавые ворота заброшенного завода в Люберцах. Ветер свистит в разбитых окнах цеха, под ногами хрустит битое стекло. Даша, спотыкаясь о бетонный блок, хрипит: «Ты уверен, что он здесь?» Кирилл достает из кармана смятый лист с картой, нарисованной синей шариковой ручкой: «Там, у трансформатора. Если успеем до полуночи». Антон молча ковыряет кроссовком
Оксана выходит из старого автобуса «Богдан» возле сельского магазина «Рассвет», под ногами хрустит щебень. В руках — потрёпанный чемодан с наклейками киевских хостелов. Бабуля Марьяна ждёт на лавочке у ворот, в платке поверх седых волос. «Ти ж мов та чайка, прилетіла, коли штормить почало», — бормочет она, протягивая пирог с капустой. В доме пахнет сыростью и сушёной мятой. На кухне — треснувшее
В Дели, на переполненном рынке Садар Базар, 27-летний Раджа Шарма чинит старые вентиляторы в крохотной мастерской между лавками с пряностями. Его сестра-подросток Прия тайком рисует граффити на стенах заброшенного склада, пряча баллончики под школьной формой. После смерти отца долги ростовщика Гопала («Твой батя брал под 24% — математику учил?») заставляют Раджу подрабатывать по ночам, развозя
Элиот, 15 лет, ковыряется в потрескавшейся штукатурке на кухне, пока Софи, его сестра, пытается починить кипятильник. Их мать спит за тонкой перегородкой, пахнет пережаренным луком и дешевым ополаскивателем. «Смотри, опять пятно на потолке разрастается», – бросает Элиот, вытирая крошки с пластикового стола. Софи, не отрываясь от проводов, хрипит: «Молчи. Завтра у Реми надо выцыганить хотя бы на
В Бухаресте, на улице Липскань, библиотекарь Андрей Павел натыкается в архиве на потрёпанную книгу с металлическими застёжками. Внутри — схемы ритуалов, карта катакомб под районом Ватра Маре и список имён, включая его покойного брата, Николае. За обедом в кафе «La o bucată» коллега Лучия бросает: «Слышала, старики называли её «Ключом к теням»? Тот, кто сожжёт её на рассвете, освободит души».
Зак, в потёртых кедах и зелёной толстовке, каждое утро мчался на велосипеде мимо булочной *La Douceur*, где мадам Клер кричала: «Опять проспал? Твой багет уже остыл!» В школе, за третьей партой, он строил рожицы Лизе, которая бросала в него смятыми листами с уравнениями. «Ты вчера видел, как Фред упал в фонтан?» — хихикал его друг Матис, доставая из рюкзака поломанный джойстик. После уроков Зак
Эмили, 23 года, в рваных кедах и с чемоданом из благотворительного магазина, приезжает в особняк Харрингтонов на Парк-авеню. Том, брокер с часами Rolex, сразу предупреждает: «Дети капризничают. Люси не ест красное, Джейкоб боится теней в ванной». Лора, в шелковом халате, показывает комнату няни — бывшую кладовку с ковром, пахнущим нафталином. В первую ночь Эмили слышит скрип из коридора: на полу
Эрик Ривз, врач скорой из Торонто, после ДТП на перекрестке Янг-стрит начал замечать сизый оттенок вокруг людей. Вместо диагнозов стал видеть вспышки: старик в пижаме с узором в горошек — инфаркт через два часа, девочка с розовым рюкзаком — анафилаксия от арахиса в школьной столовой. "Ты опять за своё, Ривз?" — Линда Гарсия, медсестра с татуировкой совы на запястье, тыкала ему в грудь
Эмма, 27 лет, каждое утро покупает круассан в булочной на углу улицы Мобер. В студии радиостанции «Ночные голоса» она настраивает микрофон, поправляя наушники, пока техник Жан ворчит: «Вчера опять забыла выключить оборудование. Если сгорит усилитель, Лукас меня уволит». В эфире она обсуждает городские слухи — исчезновение художника с набережной Сены. Слушательница звонит, дрожащим голосом
Сайя, лаборантка морга в Восточном Лондоне, разбирает вещи покойного бездомного. В кармане пальто с запахом формальдегида она находит ключ от заброшенного хранилища возле доков. На брелоке — гравировка «Д.К.», как на часах её отца, Дэниела, пропавшего три года назад. «Это не совпадение,» — бормочет она, пряча ключ в карман халата. В перерыве звонит Тому, другу детства, теперь полицейскому:
Мира Шарма, 28 лет, работает в семейной лавке тканей в Агре. Каждое утро она просыпается под гул вентилятора, треск жарящегося пакора из соседнего дома и голос матери: «Сначала замуж, потом твои глупости!» В старом блокноте с облупившейся клеёнкой она рисует галочки напротив пунктов: выучить английский, съездить на водопад в Черапунджи, купить отцу слуховой аппарат. На рынке, торгуясь за пряжу,
Глория сидит в своем кабинете на Уилшир-бульвар, 17-й этаж, перебирая бумаги по делу Мэри Эспозито — учительницы, уволенной за отказ сменить прическу на «менее отвлекающую». На столе валяется пустая картонная чашка от кофе с отпечатком помады. «Они думают, мы сдадимся после первого отказа апелляции?» — бросает она помощнику Джеффри, который лихорадочно ищет прецедент 1983 года в стопке