Карлос, 27 лет, в потрёпанной кожаной куртке, копался в двигателе старого «фольксвагена» в своей мастерской на окраине Мехико. Рядом валялись банки с краской и гитара без струн — подарок младшей сестры Лусии, которая торговала бисерными серьгами на рынке Ла-Мерсед. «Если к вечеру не починишь, останешься без ужина», — бросила она, поправляя соломенную шляпу, пока клиент торговался за кольцо с
Настя, 12 лет, в синей куртке с выцветшими заплатками на локтях, каждый день после школы торчит у «Василеостровской» с коробкой самодельных браслетов из бисера и проволоки. Осенний ветер с Невы сдувает ценники: «50 рублей». Мать, Ольга, медсестра в поликлинике на Среднем проспекте, ругается: «Опять уроки забросила?» — но Настя упрямо лепит на стену объявление: «Деньги на холодильник». В кармане —
Князь Дмитрий, затянутый в кольчугу с перекошенной пряжкой, спотыкался о корни, пока вел дружину через ночной лес к Дону. Воевода Боброк, щурясь на луну, прошептал: «Тише, княже… Татарские кони за рекой чуют.» К утру, когда туман поднялся, степь загудела от топота ордынской конницы — Мамай бросил вперед генуэзских наемников в латах, сверкавших под косыми лучами. «Щиты сомкнуть!» — рявкнул
Такуми, повар в захудалом изакайя «Синсэн» в районе Сибуя, каждое утро начинал с перебранки с поставщиком рыбы. «Опять скумбрия с душком, — швырнул он коробку на пол, — ты думаешь, мои клиенты — кошки?» Его сестра Миюки, работавшая официанткой, убирала разбитые тарелки под стойкой и ворчала: «Если бы ты не орал, гости не разбегались бы к соседям». Вечерами Такуми задерживался, экспериментируя с
Лила Морган, 16 лет, с рыжими волосами до плеч, находит в подвале кафе *Лунный свет* потёртый кулон с треснувшим камнем. Она тащит туда Джейка Ривза, своего соседа по дому в Роксбери — он чинит мотоциклы в гараже за автозаправкой. "Тут царапины, как будто кто-то пытался его сломать", — тычет она пальцем в символы на металле. Джейк, в масляных джинсах и с перебинтованной рукой, хмыкает:
Эрни ковыряется в двигателе старого «Кадиллака» в гараже на окраине Лос-Анджелеса. На футболке — пятно от вчерашнего кофе, пахнет бензином и жареным беконом. Церби в это время рисует в блокноте за прилавком комикс-магазина «Космическая крыса», где подрабатывает. «Ты видел мои ключи от фургона?» — кричит она, перебирая стопки графических романов. Эрни вытирает руки об штаны: «В холодильнике, рядом
В киевской хрущевке, где трещит линолеум, Данило каждое утро варит кофе в жестяной турке. Его соседка Ольга, студентка-экономист с татуировкой вороны на запястье, стучит в дверь: «Опять трубы гудят — горячей воды нет, как в девяностых». На работе — мелкая контора по ремонту телефонов — Данило подслушивает разговор клиента в кожаном пальто: «Если *он* не подпишет договор на порты, к пятнице все
Галина, Людмила и Валентина сбегают из интерната под Арзамасом, прихватив чемодан с вязаными носками и консервацией. Галина, бывшая бухгалтер, прячет под подушкой фотографию сына, который «забил на мать после женитьбы». Людмила, глуховатая на одно ухо, тайком собирает в автобусе объедки из столовой: «В дороге пригодится, а то опять эти американские галеты дадут». Валентина, курившая «Приму» с
Лиза Морган, младший архивариус из городка Блэкстоун, натыкается в подвале библиотеки на потёртый дневник 1932 года с пометкой *"7 ступеней — ключ к Вратам"*. Внутри — схемы заброшенной церкви Святого Игнатия на окраине и список имён, включая её бабушку, Эвелин. *"Ты точно не случайно это нашла",* — бормочет она, разглядывая фото, где Эвелин стоит рядом с пастором Джейкобом
Субару копался в ящике с инструментами, пытаясь найти стамеску для ледяных скульптур. Рем, поправляя шерстяной шарф, бросила горсть сухофруктов в котёл с глинтвейном: «Если добавишь слишком много мускатного ореха, Рам опять будет жаловаться на горечь». За окном кузницы Эмилия лепила снеговика с Паком, приделывая ему пуговицы из замёрзших желудей. Внезапно Беатрис, укутанная в плащ с лисьим
Лиза, медсестра с обветренными руками от постоянного мытья полов в больнице, переезжает с дочерью Катей в деревянный двухэтажный дом под Вологдой. Муж погиб год назад — грузовик на обледенелой трассе. В первый же вечер Катя, раздвигая треснутые плитки на кухне, вытаскивает потрёпанный дневник Анны Семёновой: *«Он бьёт меня за то, что я не могу родить... Сегодня спрятала нож под матрас»*. Лиза,
Эмиль, авиаинженер с подрагивающими от недосыпа пальцами, находит в данных черного ящика разбившегося под Питтсбургом рейса 217 аномальный скачок давления. Он звонит Мэдисон, журналистке из местной газеты, которая уже третий день копается в архивах: "Ты видела отчет по топливу? Температура в баках упала до минус сорока за минуту до падения". В ее квартире пахнет жареным луком — за