Лена Морено, девятнадцатилетняя студентка из Чикаго, каждое утро заезжает в химчистку *QuickClean* на углу 5-й авеню, чтобы забрать костюм отца. В кармане пиджака она находит смятый чек с координатами лесного участка возле озера Мичиган. Ее младший брат, Хуан, фанатеющий от граффити, рисует на стене гаража оленя с красными глазами — точь-в-точь как татуировка на руке их покойного дяди. "Ты
Ли Жоюй нашел треснувший жесткий диск в подвале заброшенного цеха в Чунцине. Рядом валялись пустые банки из-под энергетиков и обрывки схем с пометками красным маркером: *«28.03, 14:00 — скачок напряжения»*. В кафе через дорогу Чэнь Сяо, втирая салфеткой пятно от лапши на клавиатуре, сказала: «Если это террористы, то почему мишень — старая гидроэлектростанция? Тут даже охраны нет». К утру они
Люк, рыжий парень с татуировкой ящерицы на запястье, моет полы в пекарне *La Croissant* на окраине Лиона. В перерыве он прячется за мусорными баками, курит и звонит Эмили: «Опять Мадам Клеро кричала, что я муку рассыпал… Тысяча евро в месяц, и я сваливаю». Эмили, в потёртой куртке с капюшоном, в это время развозит суши на скутере по кварталу Ла-Дефанс, спорит с навигатором: «Поворот направо? Тут
Эмир копался в двигателе «Рено» 98-го года, когда Мурат втрескался в мастерскую с картонной коробкой. «Смотри, что нашел на чердаке у бабушки», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в синих крапинках. В коробке — ключи с облезлой биркой «Карако́й», пачка писем на турецком с арабской вязью и фото деда в феске, зажатое между страницами Корана. Лейла, разбирая вещи дома, наткнулась на выдранный
В Бирмингеме Лиза Морган, соцработник с пятью годами стажа, роется в папках на кухне, заваленной пустыми кружками от чая. Её клиент — Джейкоб Райт, 16 лет, живет в многоэтажке возле заброшенного завода. «Ты пропустил три теста на наркотики, — говорит Лиза, разминая затекшую шею. — Родители снова вызывали полицию». Джейкоб щелкает зажигалкой, не глядя: «Скажи им, я сам разберусь». На столе —
Марин, рыжая 17-летняя дочь владелицы продуктовой лавки в парижском пригороде Монтре́й, каждый вечер спорит с матерью из-за грязного пола: *«Ты даже ящик с бананами не протёрла!»* — *«Потому что Жером снова пьяный в подсобке блевал!»*. Она тайком рисует граффити на стенах заброшенной прачечной за станцией RER, где встречается с Люкой — парнем из цыганского общежития, который сбегает от
Зико, худощавый парень в потёртой футболке с логотипом каирского клуба, копался в ларьке на рынке Хан-эль-Халили, пока не вытащил из груды старых ковров амулет с потрескавшимися иероглифами. "Эй, это не игрушка!" — крикнул продавец, хватая его за рукав, но Зико уже убежал, спотыкаясь о ящики с финиками. Вечером, в своей комнатке с трещащим кондиционером, он показал находку соседу
Дениз в синей ветровке с капюшоном прижимается к стене заброшенного рыбного склада в районе Каракёй – её пальцы дрожат, когда она поправляет шарф, прикрывающий шрам на шее. Рядом Арда, её брат, лихорадочно перебирает рюкзак с консервами, пачкой лир и потёртой картой Стамбула, которую он стащил у уличного торговца. "Ты уверена, что они не видели лиц?" – бормочет он, вытирая сажей руки
Лиза, в розовой кофте с пятном от кофе, снимала обзор на дешёвый тостер в своей хрущёвке. За кадром гремел перфоратор соседа, а брат Витя, в одних спортивных шортах, кричал из коридора: «Хватит орать про эту техникУ! Я уроки делаю!». Она приглушила звук в приложении, закатала глаза: «Через два года ты мне полквартиры отдашь, а я тебе — тишину». Параллельно Макс, в рваных кроссовках, лазил по
Соён, 27 лет, механик метро в Сеуле, каждое утро замечает, как дрожит чашка латте в руках, когда мимо пролетает экспресс линии Кёнбусон. Её сосед Минхо, инженер-путеец, в рваной куртке с нашивкой «Korail», однажды роняет: «Слушай, если состав разгоняется до 493, рельсы плавятся, как мороженое». В пятницу, пока она чистила датчики давления в тоннеле под станцией Ёнсан, на мониторе вспыхнуло
Джет Марс ковыряла отверткой в панели управления «Красного хвоста», пока Рико, механик с вечно запачканными в мазуте пальцами, торговался за ионный стабилизатор. «Ты с ума сошла? 500 кредитов за эту рухлядь?» — он швырнул гаечный ключ в ящик, хрипло засмеявшись. В баре «Черная дыра» на Торик-5 пахло перегоревшим маслом и дешевым виски. Информатор с татуировкой в виде змеи на шее прошипел:
Настя, санитарка морга на окраине Перми, размораживала холодильник с телом старика, когда зазвонил её брат Илья. "Опять в долгах?" — спросила она, прижимая телефон плечом к уху, руки в синих перчатках вытирали кровь с пола. "Надо пятьсот тысяч к утру, иначе мне конец", — Илья хрипел, будто бежал. В морге пахло формалином и закипевшим супом из микроволновки. Настя заметила