Эмили Картер, официантка из бруклинского кафе «Гринспот», вытирает со стола №7 пятно от латте, когда к ней подсаживается Джейкоб Рейнольдс в помятом костюме. «Две недели на оформление документов, потом развод, — говорит он, выкладывая конверт с фотографиями её младшего брата, который задолжал его клиенту-застройщику. — Или я передаю это в суд». Она перебивает: «Ты будешь приходить на воскресные
Лера, в розовой кофте с выгоревшими рукавами, каждый день проходила мимо пятиэтажки на улице Гагарина. В подъезде №4, где Максим с отцом ютились в однокомнатной, пахло сыростью и старыми обоями. Они столкнулись у лифта: он пытался занести велосипед с погнутым колесом, она роняла пачку учебников по биологии. «Держи, — бросил он, поднимая тетрадь с её именем на обложке, — а то завтра двойку
Азат, бригадир на одной из новостроек в центре, три года копил на квартиру, но деньги таяли из-за долгов брата-алкоголика. Его жена Айгуль, учительница в переполненной школе на окраине, втихаря подрабатывала репетиторством, чтобы оплачивать кружок сыну. «Ты опять отдал ему?» — спросила она, разглядывая пустой холодильник. Азат молчал, глядя в окно на кран, который застыл из-за задержки выплат.
Ерлан, 24-летний парень из Алматы, получает конверт с потёртым штемпелем аула Шеген. Внутри — ключ и записка от отца, исчезнувшего десять лет назад: *«Дом твой, если вспомнишь дорогу»*. Ерлан бросает подработку таксистом, садится в автобус с разбитыми сиденьями. Рядом — Айгуль в выцветшем платке, везёт корзину антоновки в городской ресторан. *«В Шегене сейчас только ветер да прошлое гуляет»,* —
Элиф, в бежевом пальто от Burberry, роняет ключи от Porsche возле мастерской в Касымпаше. Мурат, в замасленной куртке, поднимает их, тыча пальцем в брелок с гравировкой «E.K.»: «Ваши побрякушки путаются под ногами, ханым». Она хватает ключи, но замечает царапину на капоте — он, не глядя, бросает: «Завтра к десяти утра будет как новенький». На следующий день за виллой в Бешикташе, где Элиф пьёт
Лука, 22 года, чинит старый мопед в гараже отца, пока его сестра София, 17, раскладывает помидоры на рыночном прилавке. Их отец, Карло, неделю не выходит из постели — ревматизм скрутил после шторма, когда сетки рвали. «Если не дотащим треску до ресторана «Марино» к вечеру, нам конец,» — София бросает ключи от фургона в лужу рассола. Лука вытирает руки о засаленную куртку, достает ключи: «Ты
В Белграде сербский инженер Милан Ковач находит в подвале старой библиотеки потёртый дневник с чертежами подземных тоннелей, датированный 1912 годом. В Париже журналистка Элоиза Марсо получает анонимное письмо с координатами заброшенного бункера под Люксембургским садом, где обнаруживает ящик с фотографиями исчезнувших политиков. «*Ты когда-нибудь видел, чтобы бетон трескался вот так?*» — Милан
Лиз Рено, 17 лет, копается в подвале дома в Марселе, пытаясь найти старые фотографии матери. Между треснувшими кирпичами натыкается на потускневший медный медальон с выгравированными словами *«La Voûte Étoilée»*. Отец Анри, пахнущий солью и рыбой после утреннего лова, бросает: *«Клод носила это перед тем, как исчезнуть. Выбрось — не наша история»*. Но Лиз замечает, что узоры на медальоне
Ая, 17 лет, и ее друг детства Кайто, угодили в грузовик с затемненными окнами после школы. Очнулись в цеху заброшенного завода под Нагоей — ржавые трубы свисали с потолка, под ногами хлюпали лужи машинного масла. Кайто, рассекая губы об осколок стекла, нашел аптечку за развалившимся станком: *"Ты ранена?"* — спросил, перевязывая Ае порез на ладони. *"Спасибо, Кайто, не
Роки торгует старыми пластинками в лавке у переулка Чандни-Човк, по вечерам подрабатывает, играя на ситаре в подземке. Рани, дочь владельца строительной фирмы, врезается в него на платформе метро, рассыпая папки с чертежами реконструкции района. «Слепая что ли?» — бросает он, помогая собрать бумаги. Она замечает царапину на его запястине — след от детской аварии, как у её младшего брата. На
Матильда, рыжеволосая часовщица из Виноград, нашла в механизме старых напольных часов записку на чешском: *«Ленка, не возвращайся в дом у Черного озера»*. Подпись — её покойный дед, Вацлав Бартош. В кафе «У Златого льва», облизывая ложку от штруделя, она показала бумажку Антонину, студенту-историку с мешками под глазами. «Твоя сестра исчезла в 98-м, да? — он достал сигарету, но не закурил. —
Эмиль, французский инженер-неудачник с татуировкой в виде схемы метро Парижа на предплечье, и Хильда, исландка с обветренным лицом и вечным термосом кофе, находят в ржавом контейнере на берегу Рейкьявика тело бельгийского подростка Люка. В кармане его куртки — ключ от склада в Антверпене и фотография девушки, похожей на Хильду. «Ты вообще понимаешь по-фламандски?» — Эмиль вертит в руках ключ,