Эбби Морган, аспирантка-археолог, находит в подвале библиотеки Мискатоникского университета коробку с письмами 1903 года. В них упоминается «кинжал с семью гранями», спрятанный в фундаменте заброшенной мельницы на окраине Аркхема. Её наставник, Джейкоб Рид, скептичен: «Опять какая-то легенда от пьяных лесорубов», — бормочет он, поправляя очки. Но ночью Эбби пробирается к мельнице, где
Ли Вэй, коренастый кузнец с обожжёнными пальцами, ковал подковы в своей мастерской у реки Миньцзян, когда в дверь вломились солдаты в ржавых латах. «Завтра здесь будет казарма», — бросил капитан Чжан, тыча пальцем в треснувший наличник. Отец Ли Вэя, старик с лицом, как смятый пергамент, прошипел: «Кузня пережила династию Тан — сломаешь, сгорит твоя удача». Ли Вэй спрятал под грудой угля меч с
Линь Чжэнь, парень в потёртой кожаной куртке, разгружал ящики с лапшой за кафе на окраине Пекина, когда почтальон вручил ему конверт с печатью в виде девятиугольника. Внутри — фотография отца, пропавшего десять лет назад, и записка: *«Ищи Ци Мэн в Шэньси, пока они не нашли тебя»*. Вечером, за столиком с треснувшим стеклом, он столкнулся с Сяо Мэй — девушкой в красном шарфе, листающей старую
Лида, 27 лет, моет чашки в кафе на Тверской. За окном — мартовская слякоть, клиентка в меховой накидке требует перечить латте: *«Молоко горит, сами пробовали?»* Лида кивает, замечает на запястье женщины часы с треснутым циферблатом — такие же, как у деда в деревне под Рязанью. В тот же день Семен, 68 лет, чинит в сарае старый мотоцикл «Иж». В кармане — письмо от внучки, которую не видел десять
В промышленном районе Дюссельдорфа механик-самоучка Томас Бреннер, 42 года, с татуировкой якоря на запястье, обнаруживает в подвале заброшенной фабрики тело мужчины в промасленном комбинезоне. В кармане — ключ от сейфа местного банка и фотография Томаса, сделанная за три дня до этого. «Чёрт, это же Клаус из ремонтной мастерской на Унтерштрассе», — бормочет он, разглядывая синяк на шее трупа,
Летом 47-летняя Мэгги Коул устраивается смотрителем в заброшенный лагерь «Сосновый ветер» на границе Онтарио и Миннесоты. Ее настоящая цель — найти следы младшей сестры Джесс, пропавшей здесь в 1999-м. В первый же день Мэгги натыкается на ржавую табличку с выцарапанным «Д.К.» в котельной и слышит из динамиков радио искаженный голос: «Ты не должна была возвращаться». Вечером местный шериф Эдди
Энди, пятнадцатилетний парень из захолустного городка в Неваде, ковырялся в гараже отца, пытаясь починить сломанный велосипед. На верстаке, рядом с банкой остывшего кофе, он заметил крупного жука-оленя, который вдруг заговорил хрипловатым голосом: «Эй, осторожнее с гайковёртом — в прошлый раз Рой чуть мне лапку не оторвал». Энди выронил ржавый ключ, ударившись затылком о дверцу холодильника с
Лиза разносила кофе в кафе на Невском, заворачивая в шарф с выцветшей клеткой. В перерывах переписывалась с Максимом, который торчал на стройке у Обводного канала: *«Опять бетон застывает, как моя жизнь. Привези бутерброд?»* Вечером они снимали старые обои в хрущевке, споря о том, клеить ли новые с ромашками или «как у всех — под покраску». Запах пыли смешивался с ароматом чеснока от соседки за
Раджеш, бывший солдат с шрамом над левой бровью, копался в развалинах заброшенного форта возле деревни Дханау. Нашёл ржавый замок с выцарапанным знаком ом — такие носили дезертиры после войны 1999-го. В кармане — смятая фотография девочки в школьной форме. Тем временем старик Балвант ворчал у высохшего колодца: «Третью козу за месяц уволокли, а полиция твердит — леопарды». Раджеш молча протянул
Лика, художница из Питера, снимает мастерскую в полуразрушенном доме на окраине. По утрам она замешивает краски в жестяных банках из-под консервов, а Игорь, сосед-антиквар, таскает ей старые рамы с блошиного рынка. Однажды он приносит потрёпанный альбом с эскизами 30-х годов: «Смотри, тут подпись — Вера Сомова. Твоя фамилия?» Внутри Лика находит письмо, засунутое между страниц: *«Если читаешь
Макс, 27, коптит сигареты в гараже отца на окраине Питтсбурга, пока разбирает двигатель «Шевроле» 98-го года. На столе — счет за аренду с красной печатью «Просрочено». Элла, его девушка, в это время моет посуду в кафе «Рози» на 5-й авеню. Ее фартух пахнет жареным луком, а в кармане — смятый чек из ломбарда, где она заложила бабушкины серьги. «Опять чаевые два доллара?» — хрипит она, выбрасывая в
Арджун, 22 года, моет потрескавшиеся глиняные чашки в своей лавке «Чайная тень» на окраине Мумбаи. Его сестра Прия, в потёртом сари цвета индиго, тычет пальцем в газету: «Опять пропал ребёнок из Дхарави. Ты слышал, как Шанти-бен кричала утром?» На полке за кассой лежит медный медальон с трещиной — нашёл его вчера в груде мусора у железной дороги. Когда Арджун протирает артефакт тряпкой, в воздухе