Ли Минь рылся в коробках с бракованными деталями от часов в мастерской на краю рынка «Золотой журавль». В кармане куртки затерялась записка от пропавшего брата: *«Они отслеживают тиканье. Сожги циферблат из бабушкиного комода»*. Над дверью висел сломанный хронометр 1930-х — подарок деда, чьи стрелки всегда показывали 4:44. В переулке за углом Сяо Хуа, девчонка с синим инеем на волосах, бросила
Ли Чэнь, младший аналитик в *Golden Horizon Tech*, допоздна засиживается в кабинете 1908. На столе — треснувшая кружка с остатками растворимого кофе, пустой контейнер из-под лапши быстрого приготовления прилип к клавиатуре. За окном Шэньчжэнь гудит, как перегруженный сервер, а кондиционер хрипит на режиме «зима». В трубке скрипит голос Сяо Вэя, коллеги из соседнего отдела: *«Чё тупишь? Лифты с
В Микенах Геракл, сжимая дубовую палицу, вытирает пот со лба после схватки с Немейским львом. Шкура зверя, ещё пахнущая кровью, волочится за ним по каменистой тропе. Тем временем в Кноссе Тесей, спрятав меч под шерстяным плащом, шагает за Ариадной через лабиринт. «Нить не порвётся?» — бормочет он, касаясь холодной стены. На берегу Колхиды Ясон с аргонавтами чинят весло, обмотанное водорослями.
В Исландии, на склоне вулкана Эйяфьядлайёкюдль, геолог Джейн Смит счищает слой пепла, доставая из рюкзака молоток с потёртой ручкой. "Смотри, эти базальтовые пласты — им минимум 12 миллионов лет", — кричит она напарнику, перекрывая шум ветра. Её пальцы в потрескавшихся перчатках проводят по трещинам в породе, оставляя следы на рыжей пыли. Тем временем в Аризоне, у подножия
Лила Картер, пятнадцати лет, шла через рынок Брикстона с пакетом яблок и учебником по химии. Мать звонила, спрашивая: «Ты взяла ключи? Опять замок менять придётся, если потеряешь». В переулке за пекарней «Мельница» тень накрыла её — запах хлора, резиновые перчатки на руках незнакомца. Перед тем как потерять сознание, она успела уронить одно яблоко в лужу, где позже нашли потёртую заколку с лисой.
Лука, итальянец в потертом хаки, копался в песке возле сгоревшего джипа. В кармане — обрывок карты с пометкой «Тамангхассет», найденный в рюкзаке погибшего проводника. Элен, француженка с потрескавшимся поляризатором на фотоаппарате, спорила с немцем Карлом, который чинил рацию, облизывая пересохшие губы: «Твой GPS врет. Мы прошли мимо скалы с тремя пальмами час назад». Карл швырнул гаечный ключ
В маленьком парижском салоне мадам Тальен, заставленном хрустальными бокалами и подсвечниками, Жозефина де Богарне поправляет кружевной шарф на плечах. Запах жасмина от её духов смешивается с дымом сигар. "Вы читали Руссо?" — спрашивает она, протягивая Наполеону Бонапарту, щелкающему пальцами по карте Италии. "Там, где я сейчас, важнее координаты, чем философия", — отвечает
Йонас Балинскас, в зеленом комбинезоне с выгоревшими на солнце пятнами, копался в куче старых шин под Шяуляем. Рядом Ауксе Гудявиченте, обмотав волосы в платок из совхозной ткани, выдергивала медные провода из сломанного холодильника: «Слушай, тут под слоем грязи маркировка — кажется, это из лаборатории Кедайняя». Они неделями находили вещи с кодом «L-84» — обгоревшие документы, ржавые канистры с
Эмили Росс, бывшая журналистка из Сиднея, спрятала потрепанный рюкзак с документами под столиком в кафе *The Rusty Spoon*, пока бармен Джек Тернер нарочито громко рассказывал клиенту о шторме над Брисбеном. На улице дождь смешивался с пеплом от лесных пожаров — запах гари въелся в кожаную куртку Эмили. «Три дня, и они всё найдут», — прошипела она, разминая онемевшие пальцы. В рюкзаке лежали
Джексон «Джек» Тёрнер, 37 лет, бывший чемпион, ковыряется в двигателе своего потрёпанного Chevrolet №14 в гараже под Дейтонной. Рядом — Карлос Мендоса, его механик с обветренными руками и пятнами масла на футболке NASCAR 2016. «Сцепление дерёт, как наждак, — Карлос плюет на асфальт, — Без новых запчастей к пятнице — тебя размажут по стене в Талладеге». Джек молчит, вытирает лицо грязным рукавом:
Амита, дочь махараджи Викрама Сингха, в Раджпуре, княжестве у подножия Гималаев, 1947 год. Отец в кабинете с резными дверями подписывает бумаги с британским агентом, пока она в саду давит ногой окурки, оставленные солдатами. Её синее сари пахнет дымом от костров в деревне — там перестрелки. "Ты предала наш кровь, позволив этим крысам входить через чёрный ход", — бросает Викрам, найдя в
Асхат, сорокалетний автомеханик с запахом бензина на руках, переехал в трешку на девятом этаже в спальном районе Алматы. Его сосед снизу — Нурлан, учитель истории с выцветшей татуировкой на запястье, каждое утро слушал, как Асхат ронял гаечные ключи на бетонный пол. Конфликт вспыхнул, когда Нурлан, размахивая квитанцией за коммуналку, вломился в квартиру: «Ты мне весь потолок проржавил!» Асхат,
