Революционер Вир Саваркар (2024)

В Насике, 1905 год. Вир, 22 года, тайно перевозит брошюры с текстом «1857 — Первая война за независимость» в корзине с бананами, спрятанной под ситцевым пологом повозки. Его сестра, Майя, шифрует письма для лондонской ячейки, используя маргиналии в сборнике Тагора. «Если найдут хоть одну страницу — нас повесят как бунтовщиков», — бормочет она, стирая чернильные пятна с фаланги пальца. В порту Бомбея Вир спорит с капитаном датского судна: «Два ящика «медицинского оборудования» в трюм, или тебе отрубят контракт с раджой Сатары». Ветер рвет полы его куртки, пропитанной запахом рыбы и машинного масла.

1924-й. Камера №7 в тюрьме Ратнагири: Вир царапает гвоздём на известняковой стене строки поэмы «Кале-Пани», пока охранник Балвант курит биди у решётки. «Сахни-сахиб говорил — твои стихи горючее для бомб Гадрской партии», — хрипит он, плюя коричневой слюной на цементный пол. После освобождения Вир организует встречи в задней комнате аптеки Шармы в Пуне, где студенты-анархисты вручную набивают пули, притворяясь упаковщиками аюрведических трав. «Семь граммов свинца — лучший ответ на закон Роулетта», — шепчет девушка в сари, завязывая мешочек с куркумой, под которым лежит браунинг 1900 года.