Я была дома, но… (2019)

Лена Шмидт, 28 лет, печет ржаной хлеб в берлинской пекарне *Kornfeld* на Фридрихсхайн, когда звонит телефон. На экране — код +381. Дядя Милан из Белграда хрипит: «*Zaboravila si jezik? Дай бог здоровья, бака Ленка… баба Драга не встаёт. Дођи, ако можеш.*» Она вытирает руки в муке, смотрит на календарь: 12 октября, день объединения Германии. В аэропорту Тегель пахнет кофе и пластиком. Сумка — две пары носков, зубная щётка, конверт с марками 1993 года, который бабушка прислала на её 10-летие.

В белградской квартире на Дорћоле пахнет ладаном и плесенью. Лена перебирает коробки с военными письмами на смеси немецкого и сербского: «_Liebe Sofija… čuvaj se partizana_», — подписано «Эрих, 1944». Соседка Мария, 70 лет, в халате с кофейной пеной на рукаве, тычет в фото: «_Она носила ту шмизлу через неделю после свадьбы. Твой дед — не её муж. Видишь?_» На снимке — Драга в платье с кружевным воротником, рядом мужчина в форме вермахта. Лена звонит в Берлин, говорит коллеге: «_Отмени смены. Да, знаю — у нас очередь за штолленом… Нет, не сплю._» За окном — гирлянды на улице Кнеза Михаила, дождь смывает грязь с таблички «Улица Маршала Тита».