Три комнаты на Манхэттене (1965)

Франсуа Комб, французский актер с подрагивающими пальцами от частого курения Gitanes, снимает квартиру на углу Бликер-стрит. В закусочной «Джейк’с» он замечает Кэй — женщину в помятом плаще, которая пялится на холодный кофе. «Сбежали от кого-то?» — бросает она, разминая сигарету в пепельнице. Они бродят по промозглому Манхэттену: прячутся от дождя под вывеской кинотеатра «Аполло», крадут яблоко с лотка утром, спорят о фильмах Трюффо. Кэй тащит его в квартиру на 3-й авеню — голые стены, вонь хлорки, бутылки под кроватью. «Тут был мой муж, — она тычет в трещину на потолке. — Выбил кулаком, когда я сказала, что беременна».

Через неделю Франсуа находит ее в баре «Лабиринт» рядом с портом. Она пьет джин с аспирином, смеется над его акцентом: «Повтори *squirrel* — хочу запомнить». Они переезжают в комнату над автомастерской в Ист-Виллидж. Хозяйка, миссис Ковальски, стучит метлой в пол, когда Кэй кричит по-польски. Однажды ночью Франсуа ловит ее у телефонной будки — она звонит бывшему, мямлит: «Просто хотела услышать гудок». Он молча разбивает зеркало в холле, режет ладонь. Утром находит ключи на столе и записку: «Вернусь к тебе, когда перестану путать Бруклинский мост с кладбищем». Остается только чемодан с ее чулками и билетом на *Сирано де Бержерак*, который она так и не посмотрела.