День мёртвых отменяется (2023)

Хуан, 34 года, с утра копался в бумагах похоронного бюро *Сан-Паскуаль* на окраине городка Сан-Игнасио. За окном — гирлянды бумажных черепов, свисающие с балконов, но вместо музыки — тишина. На столе: папка с отметкой *"Невостребованные"* — три пропавших урны за неделю. В дверях — Кармен, 29, фольклористка в выцветшей юбке с вышитыми ацтекскими узорами. *"Твой дядя Лукас опять звонил. Говорит, в колодце вода пахнет гнилыми маргаритками. И череп из алтаря исчез — тот, что бабка хранила"*. Хуан потянулся за ключами от морга: *"Если завтра не вернём — начнут хоронить пустые гроба"*.

Луис, 17, в рваных кедах, спрятался за треснувшим алтарём церкви Санта-Каталина. В кармане — потёртый блокнот с именами: *Мария, Эстебан, София…* — те, чьи тени шептались ему ночью у автобусной остановки. В больнице, где Росарио, 41, меняла капельницы, старуха в палате №5 схватила её за рукав халата: *"Они не ушли. Сидят на крыше, как стервятники"*. К полудню Хуан нашёл в морге записку под лотком с формальдегидом: *"Не засыпай — они в зеркалах"*. Кармен, разбирая архивные письма 1923 года, выцарапала ногтями на столе: *"Ла Санасьон — не ритуал, это договор"*. Луис, Росарио и Хуан встретились у пересохшего колодца — соседи молились, обливая порог дома текилой.