Ни слова (2023)

Лена Шульц, архивист из Берлина, натыкается в подвале городской библиотеки на коробку с письмами 1944 года, адресованными женщине по имени Илка Новак. В углу конверта — детский рисунок углём: силуэт горы Триглав. «Это из Любляны, — бормочет она, перетирая ладонью пятно от кофе на бланке заказа. — Кто вообще сортирует документы по лунному календарю?» Её начальник, Йорг, пожимает плечами, отвлекаясь на звонок жены: «Выбрось. Там даже печатей нет». Лена замечает, что почерк в письмах меняется после 12-го листа — вместо округлых букв резкие штрихи, будто писали левой рукой.

В Любляне Марко Брезигар, студент-историк, роется в ящиках дедовой мастерской, когда Лена находит его через старый форум краеведов. «Твоя бабушка шила платья из шерсти, которую пряли в этом сарае? — тычет она пальцем в фото 1953 года. — Здесь же виден уголок станка для печати листовок». Они взламывают замок на заброшенной фабрике возле реки Сава, но вместо типографских клише находят дневник на французском: записи о «группе 7» и маршрутах через Альпы. Софи Леруа, дочь марсельского антиквара, врывается в их разговор в кафе «Метелек», хватая Марко за локоть: «Вы что, не понимаете? Этими тропами до сих пор пользуются контрабандисты». Когда дневник исчезает из номера Лены в отеле «Змай», она решает сжечь копию писем в раковине, пока Марко кричит в трубку: «Ты сошла с ума! Там могли быть имена наших дедов!»