Восьмёрка (1 сезон)

Юсуф, худощавый паренек с потрескавшимся фотоаппаратом «Зенит», копался в ларьке старьевщика на рынке Хан-эль-Халили. Мехмет, хозяин лавки, хрипел: *«За этот амулет с глазом Гора — пятьдесят фунтов, ни пиастра меньше»*. В кармане Юсуфа лежали лишь три мятые купюры, но когда он прикоснулся к холодному металлу, в ушах зазвучал шепот на языке, которого не понимал. Амира, его сестра, ворчала за чаем с мятой в их каирской квартире: *«Опять тащишь хлам? Мама бы…»* — но замолчала, увидев, как амулет светится в темноте. Карим, сосед-археолог, на следующий день втирал пальцем пыль с находки: *«Этот символ… Его не использовали со времен Эхнатона»*.

В подвале мечети Аль-Азхар они наткнулись на карту, нарисованную чернилами из охры. Карим тыкал в точки возле оазиса Дахла: *«Здесь должен быть вход. Но если мы правы про восьмого бога хаоса…»*. Грузовик сломался в ста километрах от Гизы — пришлось идти пешком под воющим хамсином. В пещере, усыпанной костями летучих мышей, Халед, бывший коллега Карима, приставил нож к горлу Юсуфа: *«Вы даже не поняли, что ключ — ваша кровь»*. Когда Амира разбила нефритовую печать, пол рухнул, открыв зал с восемью статуями. Халед засмеялся, держа в руках свиток: *«Сет ждет не жертв, а проводников»* — но не заметил, как треснул пол под ним. Юсуф вытащил сестру из-под обвалившейся колонны, а Карим, хромая, кричал: *«Бегите! Песок затянет всё через минуту!»*. В кармане Юсуфа амулет снова дрогнул, пока они вылезали на поверхность.