Халед Эль Сави

Карим, 23 года, чинит проколотую покрышку в семейной мастерской возле рынка Хан эль-Халили. Его сестра Аиша, в потёртом хиджабе с узором из жёлтых цветов, приносит ему лепёшку с фасолью: *«Мама сказала, если не поешь — сама притащит тебя за ухо»*. Отец, Ахмед, лежит в комнате с отслоившейся штукатуркой, кашляет в подушку — деньги на лекарства закончились неделю назад. Карим крадёт ключи от старого грузовика отца, но Аиша ловит его у гаража: *«Ты с ума сошёл? Это же наш единственный доход»*. В
Юсуф, худощавый паренек с потрескавшимся фотоаппаратом «Зенит», копался в ларьке старьевщика на рынке Хан-эль-Халили. Мехмет, хозяин лавки, хрипел: *«За этот амулет с глазом Гора — пятьдесят фунтов, ни пиастра меньше»*. В кармане Юсуфа лежали лишь три мятые купюры, но когда он прикоснулся к холодному металлу, в ушах зазвучал шепот на языке, которого не понимал. Амира, его сестра, ворчала за чаем с мятой в их каирской квартире: *«Опять тащишь хлам? Мама бы…»* — но замолчала, увидев, как амулет
Амир, бывший гид по Луксору, сдает комнаты в своем ветхом доме возле рынка Хан-эль-Халили. Внутри пахнет жасмином из разбитого горшка на лестнице и старыми коврами, которые он никак не выбросит. Первая жилица — Лейла, студентка из Александрии, переехавшая после ссоры с родителями: «Ты либо учишься на инженера, либо живешь с этим бродягой!» — кричал отец, прежде чем она ушла, прихватив гитару. По утрам она подпевает радио, пока чистит бобы на кухне, а Амир ворчит: «Соседи опять жаловаться будут,
Ахмед, худощавый парень в заляпанной краской рубашке, копался в ящике с резцами для дерева. Его мастерская — крохотная комната над каирской закусочной, где запах жареных бобов смешивался с лаком. Фарук, друг-археолог с вечно потрескавшимися губами, втиснулся в дверь, держа амулет в форме глаза: «Слушай, это из гробницы под Саккарой. Надпись гласит: "Тот, кто разбудит спящий огонь…"» Ахмед перебил, вытирая руки об бежевые штаны: «Опять твои проклятия? Мне бы колонны в мечети Аль-Азхар
Каир, район Хан эль-Халили. Карим, 28 лет, археолог-самоучка, копается в ящиках с поддельными амулетами у лавки старьёвщика Юсуфа. Запах кофе с кардамоном смешивается с пылью. В углу замечает потёртый свиток с фрагментом карты времён XIX династии. *«Сколько за него?»* — голос срывается. Юсуф пожимает плечами: *«Бери даром, всё равно мусор»*. Вечером Карим расшифровывает надпись: координаты ведут к заброшенной мечети в Фустате. Там, под плитой с треснувшим полумесяцем, он находит бронзовый ключ
Хамед, владелец небольшой текстильной фабрики в Каире, обнаруживает в контейнере с китайским хлопком пачки долларов, зашитые в мешки. Вместо вызова полиции звонит кузену Ашрафу, таксисту, который шепчет: «Ты влез в дело Фарида эль-Самара. Эти доллары пахнут кокаином из Судана». Они решают перепродать груз через посредника в Александрии, но в порту грузовик останавливают люди в чёрных джипах. Фарид, мужчина с шрамом на виске, предлагает Хамеду «сотрудничество» за столиком в кафе «Аль-Рашид»:
Амир, сын каирского торговца коврами, находит в старом сундуке отца обломок фаянсового амулета с изображением слона. Он уговаривает соседку Лейлу, студентку-археолога, помочь расшифровать символы: "Посмотри, тут иероглифы смешались с греческими буквами – как в квартале Ком-эль-Декка", – проводит она пальцем по трещине. Они отправляются в Александрию, где в подвале библиотеки с липкими от влаги стенами старик-реставратор Халед шепчет: "Ищите женщину с опахалом из меди – она вела