Пьерни (1-4 сезон)

Лив, в потёртой куртке с рыбьей чешуёй на рукавах, тащит сеть по скрипучему причалу. Рядом Эйра, закутанная в клетчатый плед, пытается зарисовать волну, разбивающуюся о валуны. "Твои облака похожи на прокисший творог", — хрипит Лив, вытирая ладони о брюки. Эйра бросает в неё снежком: "А ты пахнешь, как треска в рассоле". Вечером, в крохотной кухне с плитой на дровах, Лив разбирает улов — среди сельди мелькает медный компас с заклинившей стрелкой. "Смотри, он теплее льда", — она протягивает артефакт Эйре, чьи пальцы тут же оставляют на металле масляные пятна от селёдочного жира.

На рассвете они бредут через ельник, ориентируясь по дрожащей стрелке. Эйра спотыкается о каменную плиту с выбитыми рунами — "Здесь погиб Хокон, подавившийся костью чайки", — переводит Лив, щурясь на полустёртые буквы. В пещере за водопадом находят ящик, забитый сгнившими навигационными картами и бутылкой шнапса 1893 года. "Этот идиот рисовал акул с крыльями", — Эйра тычет в дневниковую зарисовку, пока Лив примеряет проржавевший офицерский кортик. У провала во льду, где компас начинает вращаться как сумасшедший, они обнаруживают мачту парусника, вмёрзшую в глетчер. "Он плыл вертикально", — шепчет Эйра, а Лив уже долбит ломом по обледеневшим снастям.