Барокко (1976)

Ирис ковыряла ржавчину на трубе, пока Ларк торговался с кочующим торговцем за банку бобов. "Ты с ума сошел — два патрона за эту дрянь?" — ее голос дрожал от усталости. Они три дня не ели ничего, кроме подгоревших кореньев, которые выкапывали возле развалин фабрики. Ларк молча сунул торговцу пулю с выцарапанным крестом — последнюю из пояса с патронами. Вечером, разводя костер из обломков вывески "Париж-Норд", Ирис перевязывала ему инфицированную рану на плече грязным шарфом. "Если не найду антибиотики завтра…" — начал он, но она резко оборвала: "Завтра доберемся до тоннелей. Там были склады".

На заброшенном вокзале Шато-Руж они наткнулись на старика, копавшегося в ржавом вагоне-ресторане. "Ищете Гнездо? — он хрипел, показывая на татуировку с орлом у Ирис на запястье. — Ваши уже не там". Ларк только успел схватиться за револьвер, когда с потолка рухнул человек в рваном плаще — нож воткнулся ему в живот с мокрым хлюпом. "Беги… через угольные шахты…" — старик захлебнулся кровью, падая на битые бутылки абсента. Ирис тащила Ларка по подземным туннелям, его пальцы оставляли липкие полосы на кирпичах. Где-то сверху, в бывшем зале ожидания, хрипел патефон, игла царапала пластинку с "La Vie en rose".