Не забывай (1 сезон)

Знаешь, иногда истории о войне кажутся такими далекими, пока не представишь живых людей за строчками. Вот, например, в одной коммунальной квартире – представь эти стены, пропитанные чадом плиты и спорами о очереди в туалет – жили двое. Он, Илья, с упрямым подбородком и вечно затушенной папиросой за ухом. Она, Нина, та самая, что носила платья с выцветшими розами и смеялась так, будто вой сирен за окном – просто дождь. Любили они друг друга взахлеб, по-глупому, по-молодому, пока тот роковой июнь не разорвал всё в клочья.

Его призвали сразу. Собирался молча, аккуратно завязывая вещмешок – знал ведь, что если обернется, увидит её глаза, то ноги прирастут к порогу. А она, вместо того чтобы рыдать в подушку, записалась на курсы прожектористов. "Небом займусь", – бросала соседкам, будто речь о вышивке крестиком, а не о том, чтобы ночами ловить немецкие бомбардировщики в перекрестье лучей. Железная барышня, что с нее взять.

Но война – она как кислотный дождь: разъедает даже сталь. В одну из тех бесконечных ночей, когда небо гудело словно разъяренный улей, Нину накрыло осколком. Помнишь, как в старых домах внезапно трескается штукатурка? Вот так и здесь – мать получила похоронку, даже тела не показав. С тех пор она будто превратилась в тень: сидела у окна, перебирая дочкины заколки, пока от чахотки голос не стал хриплее радиоприемника.

А дальше – такое только в кино показывают, да? Мать Ильи, вернувшись с вокзала (мужа и сына в теплушку посадила – оба на фронт), заходит в двор и видит... Да нет, не призрак. Самую что ни на есть живую Нину, с перевязанной рукой и синяком во весь лоб. Представляешь этот вздох облегчения, который наверняка эхом прошелся по всей коммуналке? Тут бы и музыку лирическую включить, да только война-то не закончилась. Но, кажется, именно в такие моменты люди и понимали: пока хоть одна искра жива – темнота не вечна.