Мать Мария (1982)

Знаешь, иногда натыкаешься на истории, от которых мурашки по коже. Вот как эта — про русскую поэтессу, которая вроде бы и жизнь прожила как стихотворение: резкие повороты, боль, свет сквозь трещины. Представляешь — эмиграция, разбитые надежды, а она вместо того чтобы сломаться, вдруг... становится монахиней. Но не в тихой келье, а прямо среди людей! Называется — «в миру», это ж как надо верить, чтобы в хаосе мира сего свечу держать? Особенно трогает, как она в Париже (кажется?) приют организовала. Не какой-то там благотворительный фонд с протоколами, а просто — двери открыла. Туда шли те, кого даже собаки не жалели: беженцы, нищие, потерянные. Говорят, у неё в глазах такое сочувствие горело, что люди к ней как мотыльки на огонь тянулись. А ведь сама-то, наверное, еле держалась — эмигрантская доля ведь не сахар. Но самое-то главное — когда война грянула. Ты ж думаешь: монахиня, должна молиться в уголке, ан нет! Эта хрупкая женщина вдруг становится чуть ли не диверсанткой в Сопротивлении. Прямо как в кино — только вот настоящая жизнь, без спецэффектов. Представляешь, какая сила духа? Она же могла спасаться, прятаться, а она выбрала идти до конца. Меня вот это сочетание в ней поражает: нежность стихов и стальная воля, словно в одном человеке уживались святая и воин. Столько лет прошло, а будто видишь её — в потертом монашеском платье, с сумкой провизии для подпольщиков. Наверное, улыбалась тихо, когда писала стихи меж спасением детей и тайными встречами. Такие люди... Они же как маяки — напоминают, что даже в кромешной тьме можно не просто выживать, а светить другим. Жаль, мало о таких рассказывают — куда интереснее супергероев из комиксов, правда?