Побег (1940)

Представь: парень врывается в гитлеровскую Германию, будто в ад на прогулку. Ищет мать — ту самую, актрису с призраками прошлого в глазах. А вокруг всё сжимается, как удавка: шёпот на улицах, взгляды из-под полей фуражек. Сердце колотится — то ли от страха, то ли от этой безумной надежды. И ведь нашёл, чёрт возьми. Только не в театре с бархатными креслами, а за колючкой концлагеря. Представляешь? Стоит там, на ветру, и понимаешь: все эти дни беготни, поддельные документы, взятки — а она за решёткой, ждёт смерти. Как будто сама судьба над ним издевается: «Ну что, герой? Спасёшь?». А в голове крутится: а вдруг она не та, кем её помнил? Или та самая, но сломанная, чужая… Или — страшнее — уже не узнает его. Вот это дерьмо по-настоящему пугает, знаешь? Не автоматчики, не гестапо — а тихий взгляд через колючую проволоку. И ведь не отступит, упрямец. Даже если шансы — как снег в аду. Может, потому что верит? Или просто не умеет иначе. А ты сидишь, смотришь и думаешь: а я бы смог? Или сдался бы на третьем повороте, где тень страха длиннее дороги…