Признание критиков (2024)

Эмили, бариста с рыжими прядями в растрепанном пучке, каждое утро затирала кофейные пятна на фартуке перед сменой в кафе *Bean & Brush*. В соседнем парке Линкольна Джейкоб, учитель музыки с гитарой Fender и шрамами от струн на подушечках пальцев, пытался сочинить балладу для учеников. Они столкнулись у скамейки возле статуи льва: Эмили рисовала акварелью голубей, а Джейкоб споткнулся о её мольберт. «Ищешь ритм?» — спросила она, указывая кистью на гитару. «Теряю его», — пробормотал он, подбирая рассыпавшиеся ноты. Вечерами она заливала краской трещины на стенах заброшенного кинотеатра «Ривьера», а он настраивал инструмент под гул поездов L-train.

Маркус, галерист в костюме цвета мокрого асфальта, предложил Эмили выставку в своем лофте на Митчелл-стрит — при условии, что она перестанет «портить холсты детскими каракулями». Он оставил визитку с золотым тиснением на стойке кафе, пока Эмили вытирала брызги соевого латте. Джейкоб, узнав о сделке, разбил гитару о кирпичную стену переулка за закусочной Луизы. «Ты продашься ради их одобрения?» — крикнул он, когда Эмили попыталась собрать осколки лака и дерева. Она вернула визитку Маркусу, нацарапав на обороте: «Искусство не в рамки». Ночью Джейкоб нашел её на крыше «Ривьеры» — она дорисовывала крылья голубю поверх рекламы старого вестерна. «Добавь диссонанс», — сказал он, протягивая новую гитару. Внизу, под фонарем, Маркус разминал сигарету каблуком, а на стене театра уже проступали контуры их совместного граффити: «Громче слов».