Варшава, 1968 год. Город накаляется от студенческих протестов, вызванных несправедливым исключением их товарищей и запретом постановки культовой пьесы Казимежа Деймека. В самом центре этих бурных событий находятся Ханя и Янек, молодые и страстные, чьи сердца бьются в такт с ритмом мятежного города. Они — воплощение надежды и борьбы, готовые идти до конца ради своих идеалов и любви. Семьи Хани и
В варшавском районе Прага, между панельными домами и заброшенным трамвайным депо, шестнадцатилетний Марек срывает уроки в техникуме. Его друг Владек, в дырявой куртке, тайком торгует сигаретами из кармана, пока учитель истории Павелко ворчит: *"У вас, как у той вороны на мусорке — блеск в глазах только при виде чужих отходов"*. По вечерам Марек помогает бабке Ядвиге чинить старый
В Варшавском районе Прага Марек, разнорабочий с обветренным лицом, таскает мешки цемента на стройке у моста Святого Креста. Каждый вечер он заходит в бар «У Збышка», где за пивом «Живец» спорит с другом Кшиштофом о футболе. «Опять твоя спина? — хрипит Кшиштоф, закуривая «Мальборо». — У меня после развода с Катей хоть мозги не трещат». Марек молча ковыряет в татуировке на предплечье — силуэте
Зося, девушка в потёртой кожаной куртке, разгружает коробки в почтовом отделении на улице Новогродской. Замечает, что три посылки за неделю адресованы «Л. Бурмистру» в несуществующий дом №17 на площади Гжибовской. Вскрывает одну из них — внутри потрескавшийся медальон с гравировкой «ŁKS–76» и пачка писем на желтоватой бумаге. «Смотри, Марек, тут даты совпадают с теми протестами на судоверфи», —
Каори из Осаки, с рыжими прядями в волосах, каждое утро протирает прилавок в пекарне на улице Новый Свят. Ей не хватает сна: соседка по квартире в Праге-Полуднь, пожилая пани Ядвига, включает радио в пять утра. «Слушай, *kawa* тут не как в Японии», — бросает Мария, коллега с татуировкой якоря на запястье, когда Каори перепутала заказ. В тот же день Олег, плотник из Львова, спорит с бригадиром на
Кася Войцеховска, 27 лет, в пятницу вечером прячется от дождя на крыше варшавского универмага «Злоты», где работает третью смену. Под вентиляционной трубой находит ржавую банку из-под шпрот — внутри дневник на шведском с выцветшей фотографией: женщина в берете курит на фоне Стокгольмского залива. «*Если ты читаешь это, значит, я не смогла сжечь прошлое,* — первая запись, датированная 12 октября
Кася, втискиваясь в переполненный трамвай №17 на Мостовой, уронила папку с чертежами архитектурного факультета. Марек подхватил листы, пока ветер с Вислы не разметал их по асфальту. «Ты опять не спала? — спросил он, замечая синие тени под глазами. — Опять твой кипятильник дымился до трёх?» В общежитии на Тарговой они неделями искали связь между исчезновениями студентов и странными граффити у
Казик, слесарь с завода в Кракове, находит в кармане спецовки смятый листок с координатами: *50.0647° N, 19.9450° E*. Дома, заливая лапшу быстрого приготовления кипятком, он слышит, как дочь Аня, копаясь в его старой куртке, достает ключ-брелок с гравировкой «Варшава-Центральна». «Чей это?» — тычет она в ржавый металл. «Выбрось», — бурчит он, но позже замечает, что ключ исчез. На следующий день
Якуб, парень в застиранной куртке с нашивкой хоккейного клуба, находит в подвале отцовского дома в Катовице потрёпанный дневник. На страницах — схемы вентиляции местного металлургического комбината и пометки красным: *"Эксплуатация котла №4 — ошибка"*. В тот же день он сталкивается с Зосей, дочерью бывшего инженера, которая ищет пропавшего брата. «Матвей неделю не выходит на связь, —
Марек, слесарь с завода во Вроцлаве, каждое утро заезжает в кафе на улице Свидницкой, где Агнешка, барменка с фиолетовым маникюром, подает ему кофе с пенкой. «Опять вчера Стефан напился?» — спрашивает она, вытирая бокал тряпкой с запахом моющего средства. Он молчит, разглядывая трещину на столешнице, пока за окном грузовики разгружают трубы для ремонта водопровода. Дома — разбитая люстра, детский
Марек подрабатывал в гараже на Гроховской, чинил разбитые «Скорпионы», пока не нашел под сиденьем пакет с белым порошком. «Слушай, это же чистая халява», — Яцек потрогал пакет грязными пальцами, оставив отпечаток на целлофане. Через неделю они стояли за мясными ларьками на Базаровой, втискивая свертки в багажник старенького «Фиата». Мать Марека спрашивала, откуда деньги на лекарства, он врал про
Юлиуш, бывший полицейский с подрагивающими руками от нервов, арендует контору над кафе «Под кленом» на Мокотовской. Каждый вторник он заказывает яичницу с беконом и три раза стучит ложкой о край чашки — привычка со времён службы. Его клиентка, рыжая Кася из аптеки на углу, умоляет найти брата-подростка: «Он ушёл с собакой три дня назад, а теперь мне звонят… требуют денег». Юлиуш проверяет карманы