В центре повествования — двое людей, чьи судьбы переплетаются в мире, где доверие — редкий и драгоценный ресурс. Главные герои сталкиваются с опасностями, о которых раньше могли только слышать в новостях, и вынуждены маневрировать между сложными моральными дилеммами и личными привязанностями. Их жизнь — это танец на лезвии ножа, где каждое неверное движение может стать последним. В этом
Ли Вэй, коренастый кузнец с обожжёнными пальцами, ковал подковы в своей мастерской у реки Миньцзян, когда в дверь вломились солдаты в ржавых латах. «Завтра здесь будет казарма», — бросил капитан Чжан, тыча пальцем в треснувший наличник. Отец Ли Вэя, старик с лицом, как смятый пергамент, прошипел: «Кузня пережила династию Тан — сломаешь, сгорит твоя удача». Ли Вэй спрятал под грудой угля меч с
Мэй Лин, ворона-оборотень в потёртом плаще из конопляной ткани, копошилась на чердаке заброшенной мельницы, сортируя ржавые болты и старые радиодетали. Внизу, под раскидистым деревом гинкго, Ли Чжоу — ящерица в очках с медной оправой — рылся в груде кирпичей от разрушенного даосского храма, выискивая узоры на камнях. «Эй, пернатая! — крикнул он, подбрасывая вверх треснувшую нефритовую печать. —
Лян Юэ впервые заметил Хуан Юйцзэ в университетской библиотеке Ханчжоу: она переставляла книги на полке, а он, споткнувшись о портфель с чертежами, рассыпал карандаши. «Ты всегда так неловко помогаешь?» — усмехнулась она, подбирая *Castell 9000*, которые он копил три месяца. Следующие полгода они встречались в кафе на улице Цинчуньлу: он рисовал эскизы мостов, она читала Кафку вслух, споря о
Ли Жоюй нашел треснувший жесткий диск в подвале заброшенного цеха в Чунцине. Рядом валялись пустые банки из-под энергетиков и обрывки схем с пометками красным маркером: *«28.03, 14:00 — скачок напряжения»*. В кафе через дорогу Чэнь Сяо, втирая салфеткой пятно от лапши на клавиатуре, сказала: «Если это террористы, то почему мишень — старая гидроэлектростанция? Тут даже охраны нет». К утру они
Ли Мэй, пятнадцатилетняя девочка с обветренными руками, каждое утро чинит сети на причале своей деревушки, затерянной между скалами и Южно-Китайским морем. Всё меняется, когда после шторма она находит в груде водорослей раненое человекоподобное существо с бирюзовой чешуей вместо кожи. «Ты же не умеешь говорить, да?» — шепчет Ли Мэй, вытирая с его плеча ил. Существо, названное ею Сяо Ланем, она
Ли Сяо, курьер из Чэнду с татуировкой дракона на запястье, каждое утро заезжает в химчистку на улице Жуйцзинь, чтобы сдать окровавленную форму после ночных драк. Его дочь Мэйчжи, семь лет, в рваных кроссовках с единорогами, рисует в блокноте больничную палату, пока он меняет капельницу. «Доктор Ван сказал, шрам на сердце растет», — бормочет Ли, разминая распухшие суставы. В подвале за магазином
Ли Сяо, младший дизайнер в типографии Чэнду, заметила странные узоры на партии карнавальных масок — повторяющиеся символы, напоминающие древние иероглифы. За чашкой лапши в уличной забегаловке она показала фото коллеге Чэнь Юю, который чинил сломанный принтер: «Смотри, здесь третий глаз на лбу. Ты такое раньше видел?» Чэнь Юй, вытерев руки промасленной тряпкой, усмехнулся: «Может, клиент из
Ли Вэй, младший чиновник из шелковой лавки в восточном квартале Чанъана, каждое утро пробирался через толпу возле моста Цзиньцяо. Торговцы ворчали: *"Опять налоги поднимают – скоро вместо риса будем кору жевать!"* В кармане у него лежала потрепанная тетрадь с записями о поставках шелка для дворца – цифры не сходились. Во время чайной церемонии у сановника Лю Цзиня он случайно услышал,