О Джи-хо

Сок-хи, вороватая девчонка с татуировкой дракона на лопатке, пристраивается горничной в мрачный особняк Хидеко — японки в шелковом кимоно, которая целыми днями перебирает старые письма в комнате с резными ширмами. «Поможешь мне с платьем? — бормочет Хидеко, протягивая руку с обожженными краями ногтей. — Шнуровка слишком тугая». Сок-хи, пряча в карман серебряную заколку, притворно вздыхает:
Ли Даэ Гиль, бывший солдат с шрамом через левое веко, шарил по рынкам провинции Чолла в поисках женщины с клеймом в виде полумесяца на плече. Ее звали Ким Ун Нюн — когда-то служанка, сбежавшая после поджога усадьбы хозяина. В кармане у него хранился обрывок синего шелка с вышитой иероглифом «судьба», найденный возле пепелища. «Ты точно здесь… — бормотал он, разглядывая лица прохожих, — даже если
Чхо-ён, девушка в поношенном фартуке, замешивает тесто в крошечной пекарне на окраине Сеула. Рядом валяется потрёпанный блокнот с пометкой «Рецепты бабушки Ким» — нашла его в старом сундуке под лестницей. Утром, пока печи гудели, она тыкала пальцем в строчку про кунжутные шарики: «Минхо, смотри! Бабушка писала, что тесто должно «дышать» три часа». Приятель, разгружающий мешки с мукой, фыркнул:
Хэ Су в резиновых сапогах топчется у третьего резервуара, в руках — смятый чек-лист. «До смены осталось два часа, а давление зашкаливает», — бормочет она, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. Рядом Джин У, в засаленной куртке с нашивкой «Технадзор», тычет пальцем в треснувший манометр: «Ремонтники опять халтурили. Смотри, стрелка дрожит, как в лихорадке». Из динамиков над дверью цеха голос
Чхве Минсок, владелец прачечной в районе Мёндон, каждое утро заваривает *миссигару* для жены Ынхи, пока та спит. Он не знает, что Ынхи после полуночи меняет кожаные перчатки на окровавленные бинты, прячет пистолет Beretta в коробке из-под рисовых хлопьев. В среду, когда Минсок уезжает за тканями в Инчхон, Ынхи получает смс: *«Шеф ждёт у доков. Проблема с грузом из Макао»*. Она оставляет записку
Со Мин, бармен в кафе на углу улицы Чхунмуро, каждое утро вытирает стойку тряпкой с запахом кофе. Он замечает, что клиенты повторяют фразы из его снов: старик в коричневом пальто бормочет *«красный зонт сломается»*, как вчерашнем кошмаре. Чон Хи, медсестра из больницы Северанс, находит в кармане халата записку *«не доверяй мужчине с шрамом на левой руке»* — почерк её собственный, но она такого не
В переулках старого Сеула, за вывеской с потрескавшимся драконом, Джин Сео Рин каждую ночь разливает *ттоккук* в глиняных чашках. Её таверна — старый дом с красными фонарями у дверей — притягивает не живых. Студент-призрак с рваным рюкзаком сидит у окна, перебирая билет в кино, найденный в кармане его куртки. "Ты ждал пятницы, чтобы пригласить её, да?" — Сео Рин кладёт перед ним тарелку
Ли Джунхо, бывший следователь, втискивается в камеру тюрьмы Содэмун под чужим именем. Мокрая бетонная стена оставляет следы на рукаве его робы, запах дезинфекции смешивается с кислым ароматом испорченной еды из соседних камер. Он ищет брата, Ли Сынчхоля, пропавшего после письма о поддельных медицинских документах в системе. Охранник Ким Тхэсик, с родинкой на левой щеке, шепчет ему в столовой:
Кым-би, в растрепанной кофте с кошачьими ушками, тыкает вилкой в тостер, пытаясь достать подгоревший хлеб. Дэва, ворча, выдергивает шнур из розетки: «Ты же спалишь квартиру. Опять». Они живут на пятом этаже хрущевки с треснувшим балконом, заваленным горшками с чахлой мятой. По утрам Кым-би путает зубную пасту с кремом для рук, а вечером тащит домой бездомного пса, назвав его «господином Боккури».
Представьте себе: в офисе появляется новая девушка, временщица какая-то. Мисс Ким, да? Вкалывает не по-детски, улыбка на миллион — от нее глаз не оторвать, честное слово. Но вот что странно: через пару недель все вокруг только и делают, что шепчутся за её спиной. А всё потому, что никто — слышите, *никто* — не знает о ней ровным счетом ничего. Имя? Только «мисс». Откуда взялась? Тишина. Да вы