Йоанна Опозда

В маленькой деревне под Белостоком Ядвига, 54 года, вдова и знахарка, копошится в огороде, когда соседка Зося прибегает с новостью: у коровы Каськи молоко прокисло до восхода солнца. «Не черт ли это опять?» – бормочет Ядвига, засовывая в карман пучок полыни и ржавый колокольчик. В старом костеле на холме ксендз Павел, 30 лет с лицом вечного семинариста, пытается отчитать одержимого мельника, но
В глухом карпатском селе, затерянном меж елей и туманов, двенадцатилетний Ярема копошится в сарае, разыскивая старый топор. Бабка Ольга, не отрываясь от вышиванки с красными маками, бросает через плечо: «Смотри, как отец — пропадешь, а я свечи ставить устала». Мальчишка морщится — от запаха перекипевшей сливовой повидлу и этих вечных упреков. На опушке, где ручей прячется подо льдом, он
Казимеж, тридцатилетний котельщик из Кракова, каждое утро перед сменой заходил в комиссионный магазин на улице Старовисльной — проверял, не завезли ли старых скрипок. В четверг между потрепанным аккордеоном и ящиком с пуговицами он нашел корпус без струн, с трещиной вдоль грифа. «Это не мусор, — прошептал он, проводя пальцем по завитку, — тут инициалы: L.V. 1802». В тот же день на рыночной
Зося, 19 лет, работает на фабрике в Лодзи, разрисовывает фарфоровые тарелки с розами. После смены бегает на заброшенный рынок за хлебом и дешевым мармеладом — в кармане вечно застревают крошки. Ее сосед Марек, парень в потертой косухе, чинит мотоцикл «Юнкерс» во дворе, бросает через забор: «Слушай, может, в кино сходим? Там новый фильм про космонавтов». Зося отмахивается, но вечером крадет у отца