Когда в отношениях наступает холодная зима, а моральные ограничения становятся лишь формальностью, пора попробовать что-то новое. Именно об этом расскажет захватывающая и непредсказуемая комедия, которая подарит вам массу эмоций и заставит задуматься о сути любви и страсти. В центре сюжета — успешный бизнесмен Игорь, который давно понял, что его возлюбленная Илона интересуется исключительно его
Олександр, или Сашко, как его зовут друзья, возвращается в родной провинциальный городок под Киевом после смерти бабушки. В старом доме с облупленными обоями он находит ее дневник с пометкой *"1986"* и потрепанную фотографию молодого мужчины в военной форме. «Ты опять копайся в старье?» — спрашивает соседка Марьяна, заглядывая в окно с миской вареников. Сашко игнорирует, пока не
Оксана, медсестра из Жмеринки, сортирует пузырьки с цитрамоном в шкафу поликлиники, когда внезапно хватается за бок. «Опять печень», — бормочет она, вытирая лоб краем халата. Дома сын Андрей, 14 лет, разогревает на плите остатки гречки с сосисками. Замечает, как мама прячет направление на УЗИ под стопку квитанций за свет. «Ты чего бледная?» — «Просто устала. Завтра полсмены отработаю — купим тебе
Василий Гончаренко, участковый в промзоне возле депо, каждое утро объезжает дворы на «Запорожце» с потрескавшейся приборной панелью. Вчера разбирал драку возле ларька «Світанок»: двое местных спорили из-за разлитого самогона, один схватил ржавую арматуру. «Ти ж мій ковдра пополам порвав!» — орал Петренко, держа в руках клочья ваты. Днём Гончаренко зашёл в пятиэтажку на Левадной, 12 — в лифте
Олег, механик из прифронтового Краматорска, каждое утро чинил ржавые «Запорожцы» в гараже за домом. Его соседка Марина, медсестра в полуразрушенной горбольнице, тайком подкладывала ему в холодильник банки тушенки — «Чтоб не сдох с голоду, пока двигатели ковыряешь». Они спорили на кухне с треснувшим окном: «Уезжай хоть с эвакуационным», — бросала она, заматывая бинты. Он молча чинил ее чайник,
Лида, в роговых очках и потертом халате, выдавала пенсионерке пузырек с валерьянкой. Запах аптеки — спирт, пыль, дешевый парфюм клиенток — въелся в кожу. Через неделю ей предстоял отъезд в Польшу, но вечером на парковке у метро «Левобережная» она зацепила зеркалом такси Андрея. Водитель, 35 лет, в мяной рубашке, вылез из машины, почесывая щетину: «Ты ж как слепая котяра — справа же знак висит!» В
Марина, 32 года, в засаленной куртке с фабричным логотипом, перебирает мелочь на кухне с облупленным подоконником. Её брат Олег, 28, в рваных кроссовках, тычет пальцем в квитанции за свет: *«Снова штраф за просрочку. Ты ж обещала смену взять»*. Она молча сгребает в кошелек монеты — завтра нужно купить таблетки матери, у которой отказывают ноги. За окном хрипит «Запорожец» соседа, в щели между
Антон, 24 года, разгружает коробки с консервами в подсобке киевского супермаркета «Велмарт» на Оболони. Вечером, за чаем в хрущевке бабушки, находит затертую тетрадь с пометкой «ДС-2, 1981» меж старых фото. Соседка Ира, фармацевт из аптеки напротив, замечает в блокноте схемы тоннелей: «Это ж под тем сквером, где сейчас фонтан. Там раньше КГБшники в кожанках совались». На следующий день,
Марьяна, 17 лет, месит тесто на кухне покосившегося дома под Карпатами, пока её брат Тарас, 22 года, ковыряет ржавый замок капкана у печи. "Вчера опять заяц сорвался, — бросает он, стряхивая снег с валенок. — Вместо мяса будем кору жевать". Сестра хлопает дверцей печки: "А ты бы не спал, как сурок, когда ставил ловушку у речки". За окном — следы волчьих лап, перечёркивающие
Олег, механик из автосервиса на Оболони, нашел в бардачке разбитой «Таврии» пожелтевшую фотографию 90-х: трое мужчин в кожаных куртках стоят у недостроенной пятиэтажки. На обороте — адрес на Виноградаре и пятно, похожее на кровь. В тот же день Марина, фармацевт из аптеки возле метро «Лесная», наткнулась в подсобке на пачку квитанций с подписью её покойного отца — все на одно юридическое лицо,
Марьяна засунула руки в карманы худи, щурясь от солнца, которое билось в разбитые качели на детской площадке. «Ты его вчера видел?» — спросила она Олега, пиная камень под кроссовком. Тот пожал плечами, глядя на граффити с перекошенным медведем на стене пятиэтажки: «Ваня сказал, они до темноты бегали за гаражами. Проверь там». Кошачий вой из подвала перебил гул трамвая на Проспекте Победы — она
Марина, 27 лет, работает в аптеке на углу Дерибасовской. Виктор, 30, чинит двигатели в гараже за вокзалом. Встретились у лотка с черешней на Привозе — она пересчитывала сдачу, он вытирал руки тряпкой. «Ты третью коробку берешь, — усмехнулась она, — компот варить?» Он ответил: «Для соседей. Старухам на третьем этаже не выбраться сюда». Стали пересекаться чаще: кофе в «Франке» с крошащимся эклером,
Олег замечает, что Ирина стала чаще задерживаться на работе. В пятницу он находит в её сумке чужой ключ от квартиры на Оболони — с силиконовым брелоком в виде ананаса. «Это Славик из фитнес-клуба забыл, когда помогал донести пакеты», — бормочет она, разогревая борщ. На следующий день Олег едет в автосервис к другу Дмитрию, но вместо поломки застаёт его жену Катю в кабинете с массажистом из
Настя, бармен из кофейни на Подоле, разливает латте с дрожащими руками. За ночь она пролистала сотни постов в соцсетях, пока не нашла аккаунт рыжеволосой девушки в тельняшке — та же форма бровей, шрам над губой. «Катя из Одессы. Продаю ракушки и старые открытки», — гласила подпись. Подруга Ира, заедая круассан, фыркнула: «Двойники? Бывает. Моя тётя в Харькове как две капли…» — «Но тут родинка на
Максим, электрик из киевского спального района, нашел в старом холодильнике на свалке возле рынка «Юность» потрепанный блокнот с выцветшей надписью «Що написано…». Решив, что это шутка, он нацарапал внутри: *«Хочу, щоб все саме робилось»*, и забыл про находку. На следующий день его треснутый Honor сам зарядился до 100%, а соседка Оля, с которой он неделю переругивался из-за лужи в подъезде,
Игорь, плотник из Ивано-Франковска, и Петро, киевский менеджер с лоснящимися от геля волосами, договорились поменяться женами на месяц через сайт «Семейный аукцион». Оксана, в розовом халате и тапочках с помпонами, уезжает в квартиру Петро на Оболони, взяв с собой мешок картошки и иконку от сглаза. Марина, привыкшая к латте с корицей, едет в село, спотыкаясь о грядки с луком. «Ты хоть посуду
Марія, старшокурсниця з потріпаними кінчиками волосся, що постійно пахли формаліном, зустріла Олега у лабораторії Інституту біології на вул. Залізничній. Він, новенький з Харкова, розбив колбу зі зразком водоростей, коли намагався відрегулювати мікроскоп лівою рукою — права була в гіпсі після футболу. *"Ти ж не з тих, хто вірить, що мохи можуть передбачати погоду?"* — засміялась вона,
Юра рисует корабль на последней странице тетради, пока учительница пишет мелом на доске. За окном — грязный снег и покосившийся забор интерната. Оля, за соседней партой, шепчет: *«После ужина — через щель в котельной. Ты взял фонарик?»* В рюкзаке у него — две банки тушёнки, свёрнутая в рулон карта, вырванная из библиотечного атласа. Оля засовывает в носки деньги — пятьдесят гривен, которые украла
Лена, парикмахер из Ивано-Франковска, каждое утро покупала кофе в «Старой Печи» на улице Грушевского. Бармен Слава, с татуировкой совы на запястье, всегда клал два куска рафинада — она ни разу не говорила, что любит сладкое. Вечерами она чинила потрескавшиеся обои в хрущевке, оставшейся от бабушки, а он искал деньги на ремонт кофейни через знакомых таксистов. «Ты как будто строишь замок из
Дмитро каждое утро разгружает ящики с дешевыми духами и аккумуляторами на киевском рынке "Юность". Его мать, Людмила, торгует вязаными носками в третьем ряду — после инфаркта она ходит, опираясь на тележку с колесом, заклеенным изолентой. «Ти знову проспав?» — бросает она, когда он задерживается с кофе в пластиковом стаканчике. Вечерами Дмитро чинит старый «Запорожец» в гараже за
Андрей, водитель скорой из Киева, каждое утро начинал с прокуренного салона маршрутки и объезда пробок по Проспекту Победы. В кармане — смятая пачка «Примы», на панели — треснувшая иконка святого Николая. В больнице, где он забирал Ольгу, медсестру с татуировкой совы на запястье, вечно ломался кофе-автомат. «Опять кипятка нет? — бормотал он, стуча по аппарату. — Как вы тут людей лечите?» Ольга,
Нико, коренастый грузин с шрамом над бровью, торговал на барахолке в Тбилиси старыми иконами. Его напарник Леван, вечно жующий церхелу, сторожил ящик с «особым» товаром за ларьком — туда прятали серебряные кресты XVIII века, обёрнутые в газету «Коммунист». «Слушай, завтра украинцы ждут партию у метро Руставели, — бормотал Нико, разглядывая треснувшую икону Богородицы. — Если опоздаем — кинут, как
Олег, в засаленном комбинезоне, ковырялся в двигателе «девятки» в гараже за старым хрущевским домом. Катя, обмотав шею шерстяным платком, пересчитывала выручку на овощном рынке — пахло гнилой капустой и подгоревшим маслом из чебуречной. «Санька из автосервиса звонил, — сказала она вечером, выкладывая на стол тушеную картошку. — Предлагает тебе подработать на «левых» запчастях. Говорит, через
Майор Игорь Громов, в мятом кителе с пятном от эспрессо на рукаве, дежурил у заброшенной станции метро «Сокольники». В кармане — смятая открытка от дочери: *«Пап, привези слоника из командировки»*. Внезапный гул, трещина в стене, запах паленой резины — и он провалился в овраг за ВДНХ, где вместо асфальта оказался ковер из хвои. В Арвароне, где небо зеленело, как старая медная крыша, его встретила
Ольга, учительница младших классов из провинциального Житомира, каждое утро заворачивала бутерброды в газету и поправляла потёртый ремень на пальто. На рынке возле ларька с вязаными носками она столкнулась с Андреем — он держал в руках чертежи старой водонапорной башни и спрашивал дорогу к гостинице «Свитязь». «Вы ж киевлянин?» — улыбнулась она, заметив его мягкое «г» в слове «спасибо». Он
Олег зажимал лупу в треснувшей оправе, разглядывая трещину в сапфире. В мастерской на Подоле пахло паяльной лампой и старыми деревянными ящиками, где десятилетиями хранились чешские инструменты. «Ти знов своє?» — Марина швырнула на стол папку с чертежами, задев чашку с остывшим кофе. Сын Андрей, не отрываясь от полировки браслета, буркнул: «Дядько Вова обіцяв вдвічі більше за канадські діаманти.
Вот, представляешь, жил-был коп под прикрытием — Кирилл Поляков. Парень вроде норм, но вляпался в историю: внедрился в банду наркоторговцев, чтобы их обчистить, сдать ментам и смыться с баблом. Ну типичный «двойной агент», да? А вот его жена Вика вообще в шоке — два месяца муж как подменился: то исчезает, то молчит, то смотрит в пустоту. Девушка, конечно, с ума сходит: то ли он изменяет, то ли с
Знаешь, я недавно смотрел сериал про тех, кто каждый день рискует головой, чтобы страна спала спокойно. Ну, про *этих* ребят в погонах — тех, кто вместо кофе с печеньками разгребает такие дела, что волосы дыбом встают. Представь: ни грамма голливудской мишуры, всё как в жизни — нервные звонки, внезапные выезды, а ещё эта вечная гонка со временем, когда каждая секунда на вес золота. Честно? Иногда
Представляешь, в офисе разыгралась драма — бизнесмена нашли мертвым прямо на рабочем месте. И знаешь, кто главный подозреваемый? Его деловой партнер, Латунин. Все сходится: он последним видел жертву, да еще привлекательная секретарша Вера, между прочим, упомянула про их денежные разборки. Но вот незадача — пока этот Латунин на свободе, а бедной Вере, единственной свидетельнице, явно светит